Ангел для Демона

В голове за секунду созревает план. Как‑то у нас с отцом был диалог о том, как я буду вливаться в семейный бизнес, и он сказал мне: “Тебе надо подумать, какую пользу ты принесешь нашему бизнесу. Ты не можешь только потреблять, нужно и вкладывать. Даю тебе время до окончания учебы, чтобы придумать, какой вклад ты внесешь в общее дело”. Эти слова всплыли внезапно, когда я понял, что у меня в руках может оказаться практически оружие массового поражения семьи Полковниковых. Стоит только поднапрячься, и я могу завладеть им.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спрашивает Герыч, сверля меня прищуренным взглядом.

– Ага.

– Отцу расскажешь?

– Пока нет. Надо сначала посмотреть, что к чему, прикинуть шансы, а потом уже делиться ценной инфой. Ты тоже рта не раскрывай. Даже Артурчик не должен знать.

– Я могила.

– Поеду, – встаю, поправляя толстовку.

– Давай, может, завалимся куда‑то?

– Я сейчас готов завалиться только на кровать.

Наши ладони сталкиваются, и мы с другом приобнимаемся, прощаясь, а потом я покидаю кафе и, сев в машину, медленно еду по городу.

Как распорядиться этой информацией? Если я сейчас сдам папе все, что успел узнать об Ангелине, он, конечно, ухватится за этот шанс. Но, боюсь, мне не дадут возможности насладиться девочкой. Скорее всего, папа прикажет ее сломать так быстро, что я даже толком поцеловать ее не успею. А я уверен, что с Ангелиной поцелуи будут слаще меда.

Ангелина. Ангел. Она похожа на неземное существо. Правда похожа. Не знаю, что там с характером, но, судя по робким улыбкам, которые она дарила Арсену, там скромняжка и стесняшка. От этого перспектива соблазнить ее выглядит еще привлекательнее.

А что, если не сдавать ее отцу, а сначала поиграть с ней? А когда она начнет надоедать мне, отдам ее в отцовские руки, и пусть делает с ней все, что посчитает нужным. Немного жаль пускать в расход такую красоту. Но наш “бизнес” жесток, и все мы не святые. Наверняка Ангелина тоже понимает степень риска, раз скрывает свою настоящую фамилию. Или фамилию отца.

Дома я первым делом принимаю душ, а потом заваливаюсь на кровать и открываю соцсети. Ищу Ангелину Холодкову и вижу, что она занимается танцами. Балет, но какой‑то странный. Запускаю ролик и залипаю. Она в легкой тюлевой юбке кружится, прыгает, выгибается, взмахивает руками и ногами. Красиво, пиздец просто. Даже мурашки по коже бегут, когда я смотрю на нее.

Когда крупные планы выхватывают ее лицо, я даже пару раз останавливаю ролик и прокручиваю назад, чтобы снова посмотреть на нее. Кристальные серо‑голубые глаза смотрят прямо в камеру, и от этого невинного, чистого взгляда пробирает дрожь. Сжимаю член через трусы, со стоном зажмуриваясь.

Когда пожар в паху немного стихает, возвращаюсь к ролику. Снова смотрю в ее глаза. Нежная девочка. Во взгляде настороженность. Не доверяет миру. Если я сделаю с ней то, что задумал, она навсегда перестанет ему верить. Мне ли не похуй, во что там верит дочка Полкана? Моя мама, которая уже второй год плачет по вине отца Ангелины, тоже хотела доверять миру. Но папиному конкуренту было похуй так же, как и мне сейчас.

Запускаю ролик дальше, когда чувствую злость, затапливающую вены.

Через время снова останавливаю ролик на моменте с крупным планом. Здесь ее лицо полностью. Красивая до одурения. Тонкие, изящные черты лица, огромные глаза, небольшой рот с пухлыми губками. Обвожу пальцем овал на застывшей картинке.

На мгновение мелькает мысль, что девочка не виновата, что ее отец подонок, но я гоню ее от себя. Все, кто связаны с Полканом, виноваты.

И все же, может, найти другой способ отомстить, а Ангела оставить себе? Не в качестве игрушки. Или… в качестве ее, но на более долгий срок, чем обычно служили мне старые игрушки. Или все же поиграться, а потом отдать отцу?

Так и не приняв окончательного решения, думаю, что самым правильным будет подкатить к ней, а дальше как пойдет.

Скачиваю один из роликов себе на телефон, скриню крупный план с ее лицом и блокирую телефон. Утыкаюсь лицом в подушку и стону от напряжения в паху. Но я не буду даже передергивать. Хочу нагулять аппетит до того, как сорву вишенку невинного Ангела. А то, что она еще невинная, я не сомневаюсь ни секунды. Надо только завтра отловить в универе Арсена и запретить ему приближаться к Ангелу. Достаточно будет сказать ему одному,  чтобы весь универ знал, что теперь она – запретная территория. Объявление девочки моей ставит на ней клеймо, пока я не сообщу об обратном.

 

Глава 6

 

Ангел

Встряхиваю кистями и в который раз выглядываю из‑за кулис. Обвожу взглядом зал, полный людей, а потом смотрю на край сцены. Несмотря на обещание Алины Вениаминовны, до генеральной репетиции мы здесь репетировали всего два раза, и теперь я чувствую себя неуверенно. Сцена слишком узкая по сравнению с теми, на которых я привыкла выступать. А мне предстоит в два прыжка преодолеть ее и влететь на руки к Максу, который будет стоять на краю. Благодаря постоянным отработкам поддержек он уже научился ловить меня и не позволяет мне скользнуть вперед, “ныряя” ему за спину.

И все же я боюсь. На прошлой репетиции я едва не проскочила точку, с которой должна была подпрыгнуть, чтобы Макс подхватил меня. Утешает только то, что генеральная репетиция этим утром прошла удачно, и мы отработали идеально.

– Ну что ты опять трясешься? – тихо произносит Макс, становясь у меня за спиной. Его теплые ладони ложатся мне на плечи и поглаживают их, немного успокаивая. – Все будет нормально. Утром все получилось отлично, и на выступлении мы справимся. Главное, помни про зрительный контакт, чтобы мы были в связке постоянно, с первого прыжка.

Я молча киваю и похлопываю его по ладони, давая понять, что услышала и готова.

Выступление начинается с того, что все девушки выскакивают на сцену и кружатся по ней, создавая эффект полета фей. Свет, музыка, наши наряды из тончайшей летящей ткани создают эффект парения над сценой. Дальше на сцене сменяются танцоры, комбинации движений, пара перетекает в пару, количество участников концерта на сцене то уменьшается, то увеличивается. Мы едва успеваем переодеваться между выступлениями, но вся эта суета и звенящее за кулисами напряжением и создают тот коктейль эмоций, ради которого мы все здесь находимся. Зал принимает нас очень бурно. Зрители постоянно хлопают между номерами, и мы радуемся, как дети, что у нас все получается.

Наш с Максом номер во второй трети концерта, и по мере его приближения сначала тело прошивает дрожь волнения, а потом она сменяется привычным ощущением легкого онемения. Я чувствую, что мышцы готовы работать, тело расслабляется, готовое парить, а в голове наступает тишина, в которой я слышу только музыку.