Ангелы, демоны, странники. Роман

– Хочешь сказать, я с Толяном не ревела? – Регина подняла заплаканные злые глаза. – Может, оттого и не ревела, что боялась лишний раз голос подать. Только по ночам в подушку плакала! Я же с ним в вечном страхе жила! Никогда не знала, чего от него в следующую минуту ожидать. То ли золотом осыплет, то ли пристрелит. Помнишь, каким он злющим иной раз домой возвращался? Поистине Свирепый! Однажды попала ему под горячую руку, так он мне два зуба выбил. Во, гляди. – Она указала пальцем на два золотых зуба в верхнем ряду.

– Так он же потом сам на золотые раскошелился, – возразил Сашка.

– Вот уж радость‑то! – Регина истерично расхохоталась.

– А с красавчиком этим, стало быть, больше радости?

– Ему я, по крайней мере, сама по морде даю за каждую измену.

– Во‑во, – подтвердил Сашка. – Потому и ищешь нарочно, как бы застукать с какой бабенкой, чтоб гнев свой выместить.

– А разве нет в моем сердце гнева?! Или мало в нем горечи?! – воскликнула Регина. – Ведь и Свирепый, законный мой муж, которого я любила, как никого другого, изменял мне не меньше. А я слова поперек сказать не смела. Разве я не знала, что он в баню со шлюхами ездил? Да он даже не скрывал. Ведь он это и за измену‑то не считал. Так, разрядка. Вот, когда я в ресторане с его приятелем потанцевала – вот это измена! За это надо было меня последними словами бранить и пушкой перед носом размахивать. – Регина размазала смешанные с тушью слезы по щекам и усмехнулась. – Ну, ничего, зато теперь я сама себе хозяйка. И нынешний мой – вот у меня где. – Она показала сжатый кулак.

– Регина, – прошептал вдруг Сашка ей в самое ухо, делая неожиданное открытие, – да ведь ты за это и любишь своего красавчика. За это и прощаешь ему все. Он ведь точно дитё твое!

– Прощать или не прощать человека можно, – возразила она. – А это разве человек? Кобель породистый, и больше ничего. Потому и спроса с него, как с человека, нет. Говоришь, он для меня дитё? Ошибаешься, Санек. Он для меня – красивое домашнее животное.

– Что ж ревешь тогда по домашнему животному?

– Да пошел ты, Сашка, знаешь куда?! – оборвала Регина. – Хорош мне в душу лезть. Можно ведь хоть раз в жизни забить на все и конкретно оторваться!

Резким взмахом она сбросила с ног узкие туфли‑лодочки так, что они отлетели в разные углы комнаты, и хлебнула еще водки.

Продолжавший подглядывать Антоша догадался, что сейчас разыграется нечто, похожее на те фильмы, которые ему запрещалось смотреть. Или на те сцены с участием отца и нескольких девиц, которые он беспрепятственно много раз наблюдал в замочную скважину. Особого интереса к тайнам взрослых Антоша уже давно не испытывал. Так что он не был огорчен, когда услыхал знакомый приторный голос, звавший его по имени.

В коридоре показалась Клавдия Васильевна с детской курточкой в руках.

– Кто еще порадует нашего Тосика, кроме бабусечки! – слащаво проговорила она, одевая внука.

 

3

 

Спускаясь по парадной лестнице с мраморными перилами, мимо висящих вдоль нее старинных картин, бабушка и внук столкнулись с поднимавшимся Луньевым‑старшим. Вернее сказать, его, еле передвигавшего ноги и бормотавшего что‑то бессвязное и напыщенное, вели под руки две молоденькие горничные. Альберт Евгеньевич начал вдруг упираться. Стал доказывать, что с представителем древнего аристократического рода и гениальным поэтом так обращаться нельзя. Тогда одна из девушек вкрадчиво прощебетала:

– Ваше сиятельство, вам пора в постельку.

Все в этом доме знали: стоит лишь назвать хозяина сиятельством, как с ним можно делать все, что угодно.

– Альберт Евгеньевич, – добавила вторая горничная, – вам надо восстановить силы, чтобы снова радовать нас, ваших читателей, своими стихами.

Разговор о поэзии, которую хозяин дома забросил несколько лет назад, были еще одним способом воздействия на него.

– В постельку – это прелестно, мои кошечки, – уже благодушно сказал Луньев, хлопая одну горничную по заду и обнимая другую. – Надеюсь, вы обе составите мне компанию.

– Потаскун! – воскликнула спускавшаяся навстречу теща. – Хоть бы ребенка постыдился! А вы, шлюшки, – обратилась она к горничным, – завтра же обе будете уволены.

 

4

 

Во время этих препирательств Антоша не отрывал глаз от одного из портретов. На нем была изображена дама в бордовом платье с глубоким декольте. Разумеется, шестилетнего мальчика привлекла не красота ее мраморного бюста или черных, как смоль, локонов, ниспадавших на белые покатые плечи. Ускользнула от его внимания и аристократическая бледность лица, на котором кроваво‑алым пятном сияли чувственные губы, изогнутые в иронической улыбке. Остались незамеченными и прямой нос с изящно выточенными кокетливыми ноздрями, и величавые дуги черных бровей, и острый надменно приподнятый подбородок, и высокая увитая бриллиантами шея. Внимание Антоши привлекли большие, миндалевидные, чуть раскосые бездонные, словно два омута, темно‑фиолетовые с загадочной поволокой глаза дамы. Они были полуприкрыты веками. От этого взгляд делался одновременно томным, равнодушным и надменным.

Антоша сразу понял, что глаза эти в своей темно‑фиолетовой бездне таят знание всего и вместе с тем пустоту, знание того, что все есть пустота, и неутолимую муку от этого знания. В них было страшно смотреть, но и оторвать взгляд не хватало сил. Портрет княжны Глафиры Сугубовой являлся для Антоши зеркалом самых мрачных тайников его собственной души.

– Опять загляделся на эту ведьму, – прервала Антошино созерцание бабушка. – Разве не слыхал ее историю?

Антоша много раз слышал о том, как княжна Глафира застрелилась в своем будуаре. Слышал он и разные версии причин ее самоубийства, которые с увлечением рассказывали в доме. Ему ничего не говорили слова «разорилась», «стала жертвой интриг», «лишилась чести», «связалась с масонами».

Почему‑то Антоша твердо знал, что лишь он один понимает причину, побудившую княжну добровольно уйти из жизни. Пусть он не мог сформулировать своего понимания, но ему была ведома неизъяснимая, пронизывающая все, скука.

Он также был уверен, что и княжна Глафира, в отличие от всех окружавших его людей, смогла бы его понять. Поэтому он и не особо боялся призрака, о котором шептались домочадцы. Антоша даже мечтал когда‑нибудь встретиться с ним в темных таинственных коридорах этого дома.