Ангелы, демоны, странники. Роман
Затем она отрывает взгляд от земли и обращает ввысь к безбрежной лазури. Ее охватывает головокружительное ощущение простора и свободы.
«Интересно, бесконечность существует? – спрашивает себя Агаша. – Ее ведь нельзя представить. От одной мысли бросает в дрожь. А если нет, что же тогда? Летишь‑летишь и упираешься в какую‑нибудь холодную непробиваемую стену. И этой стеной огорожено все. А что же дальше, за стеной? А если за стеной ничего? „Ничего“ нельзя представить тем более. Так как же? Наверно, есть ответ. Только он недоступен человеческому уму. В жизни, наверно, есть много такого, чего мы никогда‑никогда не поймем. А вдруг тогда… Вдруг, все, что мы понимаем, нам только кажется, будто мы понимаем? А на самом деле все совсем не так?»
От этих мыслей захватывает дух. Становится жутко и восхитительно. И, кажется, что вот‑вот откроется что‑то самое важное.
Вдруг Агаша начинает ощущать, что не одинока в океане лазури. Кто‑то держит ее за руку. И это крылатое существо знакомо ей. Оно охраняло ее всю жизнь, стояло еще у ее детской кроватки. Они даже никогда не расставались. Агаша с первого взгляда узнает своего лучшего друга. Ведь это его ясные, лучистые глаза. Это его легкие крылья за плечами.
Он смотрит на нее с безграничной любовью. Нет, не с любованием, а именно с любовью, которая готова броситься на помощь хоть в пекло. И вдруг становится ясно, что только такой и может быть любовь. И что каждый должен так любить каждого. Да, разве в этом можно сомневаться? Ведь это и есть сама жизнь.
А еще глаза крылатого друга полны сострадания, словно Агаше грозят какие‑то беды. Но что может случиться? Они же на пути к свету.
– Выше, выше! – рвется взволнованная Агаша, увлекая за руку своего спутника.
Но тот удерживает ее, словно бы желая сказать, что не все так просто.
– Какие могут быть преграды? – нетерпеливо восклицает она.
Крылатый друг лишь грустно улыбается.
4
Меж тем к сердцу Агаши медленно начинает подкрадываться тревога.
Вокруг сгущается тьма. Бесформенными жуткими тенями она обволакивает со всех сторон. Эта бесформенность страшит больше всего. В ней таятся неведомые еще чудовища, которые должны вот‑вот проявиться невесть в каких леденящих душу обличьях.
И вот уже со всех сторон будто кто‑то смотрит на Агашу. Небытие вперилось в несчастную отовсюду тысячами глаз. Но это – не глаза живых существ, а дыры в бездонную пропасть. Не в силах вынести жуткого зрелища, Агаша прячет лицо на плече своего друга.
Когда она решается поднять глаза, то видит, что очутилась в какой‑то серой комнате, похожей на офис. На столах разложены кипы пухлых папок, а из принтера вылетают все новые и новые печатные листы.
Агаша понимает, что в этих бесконечных листах – вся ее жизнь. Здесь собраны все слова, когда‑либо ею произнесенные, сознательно или в порыве эмоций, и каждый ее поступок.
Служащие офиса наперебой предъявляют своей жертве все ее оплошности. Напоминают о том, как в самых мизерных мелочах она успела обмануть и родителей, и учителей, и приятелей; как иной раз, слушая сплетни о ком‑то, охотно поддакивала; сколько раз была зачинщицей драк; как пробовала курить с девчонками в школьном туалете; как однажды тайком от всех посмотрела фильм, предназначавшийся исключительно взрослым. Не упускают из внимания даже того, как пятилетняя Агаша утащила у мамы из шкатулки деревянные бусы и нацепила их на свою Барби.
– Ну и дотошность! – изумляется Агаша. – Вот крючкотворы!
– Странно, – удивляются, в свою очередь, ее враги. – При таком потенциале страсти – так мало грехов. Эх, не в те годы она к нам попала!
Еще одним открытием становится найденное в Агаше тщеславие. Оказывается, поводом к нему могли служить и супермодные джинсы и скромное длинное платье; и то, что оказалась самой выносливой в походе, и то, что дольше всех в классе проболела свинкой; и та драка, в которой ловко подвесила соседскому мальчишке «фингал», и та, в которой самой (словно мученице из книжек) расквасили нос; и отличные отметки по алгебре, и даже то самообладание, с которым узнавала о двойках по химии…
Душа обнажена, у нее уже нет тайн от самой себя. Самые сокровенные слои подсознания беспощадно выставляются под обжигающие лучи прожекторов.
И вот все выявленные грехи и грешки гирями повисают на плечах, не давая возможности взлететь.
Но крылатый спутник, словно адвокат, предъявляет аргументы из увесистой белой папки. Здесь собрано все то, что называется добрыми делами. Здесь же искренняя молитва, которой научил дедушка, водивший внучку в храм. Здесь и все, сказанные кому‑либо добрые утешительные слова.
Этого оказывается немало. По мере зачитывания, висящие на Агаше гири лопаются, как мыльные пузыри, а лица врагов искажает досада. Излучаемый белой папкой свет расчищает среди мглы коридор ввысь.
Одним из добрых дел значится посещение заболевшей одноклассницы и занятие с ней уроками. Тут вдруг служители зла начинают злорадно хихикать:
Конец ознакомительного фрагмента
