Антигерой
– Вызвал специально обученных людей, – ухмыляется мужчина. Иронизирует.
– Почему на мне нет даже белья? – хриплю я. Это что получается, он полностью меня раздел и видел голой, даже там…
– Ты была вся мокрая и грязная, – поясняет он мне. Открываю рот, но тут же закрываю, потому что мужчина мастерски справляется со шприцем и дергает одеяло, раскрывая меня. – Переворачивайся.
Даже не думаю, сильнее натягивая футболку, чтобы не сверкать прелестями.
– Рада… – глубоко вздыхает мужчина. – Ты снова хочешь на свободу? Тебя что‑то не устраивает? – в голосе легкое раздражение. Да не хочу я никуда, черт бы его побрал. – Разворачивайся, что я там не видел. Тем более у тебя прелестный зад.
Прелестный зад. Зачетный комплимент. Но благодарностей не будет. Разворачиваюсь, загнуться я и правда не хочу.
Можно же ведь просто отодвинуть краешек, но этот мерзавец рывком задирает мою футболку на поясницу, сжимаюсь, мурашки по коже. Уколов я не боюсь, никогда не боялась, даже в детстве, я боюсь того, что на мой голый зад пялится незнакомый мужчина.
Холодная салфетка пахнет спиртом, закусываю губы, когда игла входит в кожу…
– Все, – констатирует мужчина, отбрасывая шприц на стол. Профессионал, не каждая медсестра ставит такие уколы.
Переворачиваюсь, быстро накрываясь, мужчина протягивает мне какие‑то таблетки и бутылочку воды.
– Это обезболивающие и противовоспалительное, – поясняет он, опережая мой вопрос. Беру, выпиваю без разговоров. Кажется, за эти пятнадцать минут я исчерпала весь лимит сил на сегодня.
Мужчина собирает шприц, ампулы, кружку и уходит в сторону кухни. Закрываю глаза и тут же уплываю в темноту. Последнее, о чем я думаю, это то, что, наверное, стоило сказать спасибо… Он вообще не обязан все это делать, наверное…
***
Просыпаюсь уже сама. Темно, в комнате горит напольный светильник возле кресла, тишина. Даже не представляю, сколько времени. Чувствую себя лучше, слабость и сонливость сохраняются, но уже хотя бы не ломает.
Очень хочется в туалет, поднимаюсь с дивана, встаю на ноги и тут же сажусь назад, голова кружится, в глазах темнеет. Закрываю глаза, дышу глубже, снова поднимаюсь, уже не так резко, иду в коридор, попутно натягивая футболку.
Темно, иду по стеночке, все кружится, захожу в туалет, запираюсь. Когда выхожу в коридор, в глазах резко темнеет, начинаю оседать, сползая по стене. Очень страшное состояние, никогда еще не была настолько слабой. Сглатываю, пытаюсь отдышаться и прийти в себя. Сколько я не ела? Не помню… Какой вообще сейчас день?
Слышу шаги, мужчина останавливается возле меня и садится на корточки, хватая за скулы, поворачивая к себе. Ничего не вижу, кроме силуэта.
– Зачем встала? – хрипло спрашивает он.
– Решила полежать на полу в коридоре, – огрызаюсь я.
– Полежала? – усмехается.
– Ага.
– Ну пойдём назад, или тебе здесь комфортно? – издевается.
У него вообще своеобразная манера общения.
Кто ты такой вообще и откуда взялся?
Не отвечаю. Мужчина подхватывает меня на руки, и я быстро прихожу в себя, потому что футболка задирается, обнажая меня. Надо отдать должное мужчине, он не смотрит на мои прелести, укладывает на диван и тут же накрывает одеялом. Чувствую себя унизительно. Никогда не была настолько беспомощной.
– Спасибо, – бормочу я. Мужчина молча выходит из комнаты. Спать не хочется, лежу и лениво рассматриваю глянцевый натяжной потолок и софиты.
Мне казалось, я ненавижу отца. Больше всего я хотела избавиться от его опеки. Я делала для этого все. А теперь мне очень страшно за него. Если дом опечатан, значит, его арестовали. И это даже хорошо, если арестовали, а если… Нет, не хочу об этом думать.
Как мне теперь его найти?
Как связаться?
Все контакты у меня были в телефоне. А телефона нет, его отобрали ублюдки, которые меня похитили.
Поворачиваю голову, когда мужчина возвращается. В руках деревянный поднос с ручками. Он ставит его на журнальный столик и придвигает ближе ко мне. Рассматриваю содержимое: фарфоровая кружка с бульоном, в стакане что‑то, похожее на морс, нарезанный багет, сметана отдельно. Физически я не хочу есть, совсем. Но понимаю, что надо, иначе меня так и будут голышом в туалет носить.
– Ешь, – в своей повелительной форме произносит мужчина и садится в кресло напротив. Берет ноутбук, открывает, утыкаясь в монитор.
Сажусь на край дивана, прикрывая голые ноги одеялом, беру кружку, отпиваю бульона. Подташнивает, но я заставляю себя пить. С каждым новым глотком становится лучше, аппетит появляется. Вкусно. Очень. Я пипец какая голодная. Губы болят, но мне все равно. Я хочу подняться на ноги и что‑то делать, а не лежать здесь, изображая жертву.
– Как я снова здесь оказалась? – спрашиваю.
– Точно так же, как и в первый раз, – отвечает мужчина, не отрываясь от ноутбука.
– Все понятно, что ничего непонятно. Как ты узнал, что я снова там заперта? Как ты обошел этих ублюдков?
Мужчина закрывает крышку ноутбука и заглядывает мне в глаза, они все‑таки у него темно‑серые, цвета ядовитой ртути.
– Кто ты вообще? – не унимаюсь я.
– Не сотрясай зря воздух, Рада, ответов не будет.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут и кто мой отец? – продолжаю я. – Зачем вообще со мной возишься?
Я поняла, что ответов не будет, но все равно озвучиваю вопросы.
– Хочешь снова на свободу, побегать? – иронично выгибает бровь.
– Не хочу, – допиваю бульон.
Макаю хлеб в сметану и съедаю его, облизывая пальцы. Гадкая привычка, мама все время била по рукам за это, но на мужчин это действует по‑другому. Они не испытывают культурного шока. Вот и мой антигерой наблюдает за тем, как я всасываю палец. На лице покерфейс, но кадык дергается. Ух, какой чувствительный дяденька. На этом можно как‑то сыграть?
– Вот, если не хочешь, сиди тихо, лечись, отдыхай. Придет время – отпущу.
– Что с моим отцом?
– Он арестован, – все‑таки на какие‑то вопросы отвечает.
– Зачем меня похитили? Я бесполезная. Тем более если отец арестован, то выкупа не будет.
– Во всем есть свой смысл, Рада, даже если он тебе непонятен. Не забивай свою красивую голову, не высовывайся, останешься целой и невредимой. Самое большое зло для тебя – это сама ты. Оставь большие игры взрослым дяденькам.
Я ничего не понимаю. Но четко осознаю, что этот мужчина знает гораздо больше, чем кажется.
