Белая кровь Тавриды

– Ну, так это уже хорошо! – с облегчением вымолвил Крикунов. – А то куда ни кинься и у кого ни спроси – никто ничего сказать не может! А мне надо знать.

– А в чем, собственно, дело? – спокойно поинтересовался мужчина.

Крикунов кратко представился и рассказал о своей миссии. Вернее сказать, о приказе, который он обязан был выполнять.

– Ах, вот в чем дело! – сказал мужчина. – Теперь все понятно. А то мы тут сидим да гадаем: для чего майору Красной армии знать о соли? Что ж, коли такое дело, то и ладно. Будем работать вместе. Соль – это самое первое дело, добычу которого мы должны наладить. Потому что соль – это…

– Знаю. – Крикунов тоже улыбнулся. – Премного наслышан. Соль – это и политика, и стратегия, и оружие… В общем, каша в солдатском котелке должна быть соленой – и никаких других вариантов здесь не допускается.

– Именно так, – уже серьезно сказал мужчина. – Что ж, давайте знакомиться ближе. Меня зовут Василий Авдеевич. Ее – Анна Карповна.

– Можно просто Анна, – поправила женщина. – Молода я еще, чтобы меня по отчеству…

– Это – да, – простодушно согласился Крикунов, помолчал и сказал: – Посмотреть бы мне на место, где соль добывают.

– Посмотреть, конечно, не мешало бы, – согласился Василий Авдеевич. – Да вот только как туда добраться? Далековато… А у нас даже подводы пока нет.

– Ну, так у меня – машина, – сказал Крикунов. – Вмиг домчимся. Вы только дорогу покажите!

– Вот оно как! – с радостным удивлением произнес Василий Авдеевич. – Тогда поехали.

Сели и поехали. Ехать оказалось не так и долго. Вскоре вдали показалась полоска воды. Уж такая синяя, что и смотреть на нее было больно.

– Вот он, Сиваш, – сказал Василий Авдеевич. – А то, что вода такая синяя, – так это от соли.

Остановились. Ровная гладкая степь стелилась на все три стороны, а с четвертой стороны была вода. Растительности не было почти никакой, лишь изредка виднелись какие‑то приземистые кусты. Не было видно даже птиц, которых обычно всегда много там, где вода. А тут вода была, а птиц – не было.

– Да какие тут птицы? – поняв, о чем думает Крикунов, сказал Василий Авдеевич. – Живности‑то в здешних водах – никакой. Потому что уж слишком соленая в Сиваше водичка. Не вода, а, можно сказать, раствор соли. Какая рыбина выживет в такой воде? А птица – она там, где рыба.

Невдалеке виднелись какие‑то полуразрушенные строения из камня‑ракушечника. Подошли к ним.

– Остатки соляного склада, – сказал Василий Авдеевич. – Когда‑то здесь хранилась соль. Много соли… А вообще‑то обычно соль хранили в буртах, под открытым небом.

– Так ведь если дождь… – почесал в затылке майор Крикунов.

– А на этот случай имелись свои хитрости, – сказал Василий Авдеевич. – Сверху бурты укрывали тростником или обмазывали глиной, а то и навозом.

– Ну да? – не поверил Крикунов.

– Было дело, – вздохнул Василий Авдеевич. – До войны здесь было много чего: и соляные прииски, и овечьи отары, и навоз… Теперь‑то нужно все начинать сызнова.

– Так хоть как ее добывали, соль‑то? – спросил Крикунов.

– Как добывали? – переспросил Василий Авдеевич. – А вот смотрите… Видите это большое квадратное углубление?

– Ну…

– Это бассейн. В него из озера пускали воду. Бассейн мелкий, и вода быстро испарялась. А соль на дне бассейна оставалась. Ее сгружали на тележки и свозили в бурты. Вот и все.

– Так просто? – с удивлением спросил Крикунов.

– Да, так просто, – задумчиво подтвердил Василий Авдеевич. – Хотя как сказать. Солнце, ветер, жара; соль въедается в кожу, лезет в глаза и в рот… А пресной воды – самая малость. Только чтобы попить. Умыться и то нечем… Вот я сказал – добытую соль складывали в тележки. Ну, так в те тележки надо было кого‑то запрягать, не так ли? Спрашивается кого? Никакая скотина долго не выдерживала. Только – верблюды. Так на верблюдах и возили.

– Вот оно как! – с искренним удивлением произнес Крикунов.

– Да, вот так… А только где их сейчас взять, тех верблюдов? И верблюдов, и людей…

Помолчали, глядя на мертвую, нестерпимо синюю воду Сиваша. Отчего‑то, несмотря на то что вода была неживая, на нее хотелось смотреть и смотреть. А затем Крикунов спросил:

– А вот говорят, немцы всю соль вывезли. А что же вы, партизаны? Отчего не воспрепятствовали?

– Препятствовали как могли, – сказал Василий Авдеевич. – И грузовики взрывали, и бурты соляркой обливали… В общем, это отдельная история. Видите остатки этого склада?

– Ну…

– Обратили внимание на то, что он взорван?

– А ведь оно так! – с некоторым удивлением произнес Крикунов. – В самом деле – взорван…

– Ну, вот видите. Мы и взорвали. Воевали как могли.

– Это значит, чтоб у немцев каша тоже была несоленая, – невесело пошутил майор. – Тут у меня имеется просьбочка… Помещеньице нам надобно какое‑никакое. Где‑нибудь поближе к соляным местам. Чтобы, значит, нам там разместиться. При мне – две машины и десяток солдат. Здесь и будет наше место. Так сказать, наша линия фронта.

– В двух километрах отсюда есть село, – сказал Василий Авдеевич. – Даже несколько небольших сел. Съездим и что‑нибудь подберем, коль такое дело. Не в одном, так в другом.

 

Глава 3

 

К началу лета, несмотря на всевозможные трудности, на Сиваше и других окрестных озерах началась добыча соли. Нашлись и люди, и даже верблюды. На берегах озер стали появляться первые соляные бурты, похожие на белые скирды обмолоченного хлеба.

Прибавилось хлопот и у майора Крикунова вместе с его инвалидной командой. Стараниями коменданта и, видимо, каких‑то других инстанций к буртам стали одна за другой подходить военные грузовики и гражданские подводы. Груженные солью автомашины уезжали на запад, в сторону далеко отодвинувшейся от полуострова линии фронта, а подводы развозили соль по ближним городам и весям. За всем надо было уследить, все пересчитать. Военный порядок – он требует учета, это известно каждому.

Однако же здесь не было войны. Здесь не стреляли, не шли в атаки, да и людей в военной форме, помимо самого майора Крикунова и его бойцов, видно не было. По сути, здесь была мирная жизнь со всеми ее такими же мирными проблемами и маленькими радостями. И это обстоятельство тяготило и самого Крикунова, и его подчиненных.

По вечерам, расположившись прямо на земле у старой кошары, наспех переоборудованной под жилье, бойцы, глядя в южное черное небо с бесчисленными на нем звездами и покуривая махорку, грустили.