Белые лилии
Он подходит ближе и отрывисто шепчет сквозь сжатые зубы прямо мне в ухо.
– Пожалуйста. Не. Говори. «Черт».
Я чувствую его дыхание у себя на шее. Еще чуть‑чуть – и мне придется выйти из кухни. Рассерженный Гриффин еще сексуальнее, чем обычный.
Он отстраняется от меня и говорит так тихо, что слышу только я:
– Послушай, Скайлар. – Он удерживает меня на месте взглядом. – Во‑первых, Эрин попросила меня сделать тебе комплимент. Она сказала, что беременные женщины чувствуют себя некрасивыми и что я должен сказать тебе, что ты прекрасно выглядишь. Я хотел ее порадовать. Я хотел вас порадовать. Черт, у нее гормоны разыгрались не меньше, чем у тебя. В последнее время она плачет по малейшему поводу. Тебе стоило бы пожалеть меня. Мне приходится окучивать сразу двух женщин.
– Окучивать? – переспрашиваю я. – Так ты меня окучиваешь? И это Эрин велела тебе сказать всю эту фигню?
– Нет, я не это имел в виду. – Гриффин обезоруживающе поднимает вверх руки. – Пожалуйста, прояви снисходительность. Я никогда не делал ничего подобного. Да, Эрин велела сделать тебе комплимент, но каждое мое слово было правдой. Ты действительно очень красивая. И я не хочу, чтобы ты думала, что я сказал это потому, что хочу заняться с тобой сексом, Скайлар. Не каждый мужчина хочет затащить прекрасную женщину в постель.
Прекрасную. Он считает меня прекрасной? Или это тоже Эрин велела ему сказать?
– Слушай, давай просто закончим этот урок? – предлагаю я.
Я не могу решить, что меня больше злит: то, что Эрин попросила его сделать мне комплимент, или то, что он на самом деле не так ко мне относится.
– Давай, – соглашается Гриффин.
Весь следующий час, пока мы раскладываем слои и выпекаем лазанью, мы говорим только о еде. Пока она готовится, я показываю Гриффину, как готовить хлеб с чесноком и как сделать простенький салат. Когда мы упаковываем еду, чтобы он мог забрать ее домой, я говорю:
– Тебе стоило бы принести Эрин цветы, а не только ужин.
Он молча кивает. Интересно, он боится, что я опять на него наброшусь? Я мысленно делаю пометку, что надо спросить Минди, стала ли я такой стервой под влиянием беременности или под влиянием Гриффина Пирса.
– Белые лилии, – говорю я. – Это ее любимые цветы.
– Я знаю, какие цветы любит моя жена, Скайлар, – с раздражением произносит он.
Я игнорирую его кислое настроение.
– Ты же знаешь, что она думает, что Горошинка – мальчик, да? – спрашиваю я.
У него на лице мелькает слабая улыбка. Может, он втайне хочет, чтобы у них был мальчик?
– Да, она рассказала мне про поверье с цветами, – говорит он. – А что ты об этом думаешь?
Я пожимаю плечами:
– Я думаю, что белые цветы мне нравятся больше, чем красные розы.
После этих слов у него на лице появляется еще одна неуверенная улыбка. Я догадываюсь, что, в отличие от Эрин, он, как и я, не очень верит в «судьбу».
– Я слышал, что у некоторых беременных женщин бывает предчувствие, – говорит он. – У тебя такого нет?
Я качаю головой:
– Это ваш ребенок, Гриффин. Я стараюсь не слишком много думать о таких вещах.
– Ах да, – с виноватым видом произносит он. – Логично. Извини.
Я упаковываю еду в контейнер.
– Можешь вернуть контейнер, когда придешь на следующий урок.
– Ты все еще будешь меня учить? – спрашивает он. – Даже несмотря на то, что я был таким придурком сегодня?
Я смеюсь.
– Да! Даже придурки должны уметь готовить.
Мы выходим из кухни, и он отдает мне кепку и фартук.
– Спасибо, Скайлар.
Он протягивает мне руку, и я пожимаю ее. Электрические заряды проходят по моему телу, и я осознаю, что не ощущала ничего подобного с того момента, когда он в прошлый раз дотронулся до меня – это произошло больше месяца назад, во время УЗИ.
Я ухожу, разочарованная собой за то, что веду счет его прикосновениям.
Глава 8
Эрин показывает Минди и Дженне дом. Мы с моей очень беременной сестрой его уже видели, поэтому остались на кухне готовить напитки для девичника.
Дом весьма впечатляет. Очевидно, чувство стиля Эрин распространяется и на оформление интерьеров. Чтобы добраться до особняка Эрин и Гриффина от моей квартиры, надо проехать девять остановок на метро или заплатить всего шесть долларов за такси. Им удалось заполучить один из немногих домов в Нью‑Йорке, у которого есть настоящий дворик. Им повезло. Это идеальное место для того, чтобы растить детей.
Я не могу даже представить себе, как бы я росла, если бы у меня не было места для игр и беготни. Наш дом в Мейпл‑Крик не такой эффектный и современный, как многие дома в Нью‑Йорке, но зато там можно было свободно положить ноги на журнальный столик или оставить бутылку воды на кухонном столе. А в огромных полях вокруг дома можно было часами играть в салки или в прятки.
Каким‑то образом Эрин удалось совместить и то, и другое. Ее дом выглядит очень эффектно. Он украшен в современном стиле и оснащен всеми новейшими технологиями. И в то же время в нем по‑домашнему уютно. Я легко могу себе представить, как дети носятся по лабиринту комнат на всех четырех этажах.
Одна стена у них в гостиной стеклянная, она раздвигается и почти полностью исчезает, создавая тем самым одно большое пространство, объединяющее дом и дворик и простирающееся дальше на террасу, где расположена кухня и джакузи. Мы сидим за гигантским столом посреди кухни, откуда через анфиладу из нескольких комнат нам хорошо виден дворик. Интересно, когда Гриффин устроит там детский городок? Или, может, он повесит на дуб качели?
Над кухонным столом расположен стеллаж с самыми современными кастрюлями и сковородками – уж я‑то знаю, что они стоят не одну тысячу долларов. Эта кухня – мечта любого повара. Я смеюсь про себя, думая о том, что Гриффин даже не умеет включать плиту. Неудивительно, что Эрин хочет, чтобы он научился готовить. Было бы жаль, если бы всем этим прекрасным оборудованием пользовалась только она одна.
Девушки возвращаются обратно к нам. Минди и Дженна восторгаются утонченным вкусом Эрин, а я включаю ноутбук, чтобы Пайпер могла присоединиться к нам по Скайпу.
Бэйлор наливает всем «Дайкири», правда, себе и мне она делает безалкогольные. Эрин ставит на кухонный стол из черного гранита закуски, которые мы принесли с собой.
– А где твой красавец муж? – спрашивает Минди у Эрин.
