Беспечность волхвов. Часть 1

Богданов встал и протянул руку для пожатия к Суржикову:

– Ну, привет. Спасибо. С вами не пропадешь от весеннего авитаминоза. Спасибо большое. Сейчас чай поставлю.

Леонид Михайлович с чайником вышел из комнаты, а Геннадий сел на его место и стал рассматривать изображение на экране ноутбука.

Скрипнула дверь, и силуэт Богданова с электрическим чайником промелькнул в сумраке комнаты. Суржиков проводил его взглядом и поинтересовался вслед:

– Микротомные срезы?

Богданов вышел на свет:

– Да. Пришлось вот немного попотрошить моих подопечных.

Суржиков продолжил озвучивать свои наблюдения и и предположения:

– Разные стадии патологии?

Леонид Михайлович печально вздохнул:

– Да нет. Просто разное проявление патологии у разных экземпляров одного и того же вида. Пытаюсь выявить, в чем причина. Понимаешь, у меня два вида муравьев постоянно находятся в непосредственном контакте друг с другом. С муравьями одного вида эта беда приключилась, а с другим нет. Заражение произошло спонтанно. Скорее всего, дело в пище. У этих видов различные пищевые цепочки. Муравьи обычно с этой проблемой справляются довольно быстро. А тут…

Богданов поморщился и скривил губы:

– Короче, все пошло не по плану. Дохнут. Поведение у них резко меняется перед смертью. Я решил снять картину электро‑активности надглоточного и грудного ганглия. Обездвижил. Вживил электроды. Сделал серию измерений реакции на внешние воздействия. Вроде все укладывается в обычную картину. Есть небольшие отклонения в частоте следования пачек нервных импульсов. Но все укладывается в дисперсию. А потом как будто рубильник выключают. Одиночные сигналы остаются. А тут у меня в контрольной группе муравьи стали выздоравливать. Сделал на них измерения активности. И обалдел слегка. У них все показатели из нормы выпадают. Да и непрепарированные муравьи из этой группы ведут себя странно. Активность у них высокая. Как будто в них обычную батарейку на «Энерджайзер» поменяли. Решил посмотреть на анатомические изменения. Изменения в образцах обоих групп налицо. Но вот как их интерпретировать – ума не приложу. Ладно, давай пить чай.

Суржиков продолжил рассматривать изображение на экране ноутбука, а Богданов осторожно вынес из затемнения две кружки с чаем.

– Как у тебя‑то дела?

– Да нормально. Чего Бога гневить. Слушай, Лень, а ты мне можешь дать гистологические образцы своих муравьев? У меня тут мысль крутанулась. Хочу посмотреть, какие в них есть отличия на генном уровне.

Богданов обрадованно улыбнулся:

– Да не вопрос. Предметные стекла подписаны, только в контейнер положить. А что? Чем черт не шутит? Может, ты и внесешь ясность в мои заморочки. Тебя это не сильно напряжет?

– Да брось, ерунда. Мне даже интересно стало. Я с насекомыми пока не работал. Авось тоже кой‑какими знаниями разживусь. Давай пакуй свои образцы, да я и пойду.

Богданов скорчил недовольную гримасу:

– Ну вот, всегда так. Не успел прийти, а уже убегаешь.

Суржиков усмехнулся:

– Не бухти. Мог бы и вообще не зайти, если бы не обстоятельства. Дела у меня тут рядом образовались.

Геннадий взглянул на часы:

– Во, я еще Тамаре Михайловне обещал поучаствовать в ее эксперименте.

Леонид огорченно буркнул:

– Познакомил тебя на свою голову с коллегами, теперь и поговорить некогда.

– Кончай бухтеть, лучше покажи, где она сидит.

При виде Суржикова Тамара Михайловна весело засуетилась:

– Так. Садитесь, Гена, у меня все готово.

Из предъявленных для теста образцов Суржиков не узнал только один. Остальные ему оказались хорошо знакомы. Тамара Михайловна делала пометки в журнале и довольным голосом комментировала:

– Вы, Гена, выпадаете из общей картины. У вас и обоняние на высоком уровне, и память на запахи отличная.

Геннадий улыбнулся:

– Это все семечки. Практически все эти запахи мне знакомы по бане. Я могу по запаху делать химический анализ спирта.

Тамара Михайловна удивленно подняла брови:

– Это как?

– Ну, ректификат стопроцентно отличаю от гидролизного. Концентрацию определяю с точностью до градуса. Еще определяю следы органики и наличие неорганических составляющих. Правда, неорганику идентифицировать точно не умею. Я же спирт получал на работе, когда еще электроникой занимался. Сколько я этого спирта в унитаз вылил – не счесть. Ребята меня чуть не прокляли за это. Но я кремень. Оставь этот левак – обязательно из сейфа умыкнут и выпьют, а потом последствия нежелательные.

Тамара Михайловна заинтересованно посмотрела на Суржикова:

– И какую органику вы в спирте можете выявлять?

Геннадий наморщил лоб:

– Ну, ацетон – это на раз‑два, нефтепродукты, присадки, выделяемые из механических фильтров.

Тамара Михайловна, посмеиваясь, изрекла:

– Однако… Вами стоит отдельно заняться.

 

Результат экспресс‑анализа

 

Через несколько дней из мобильника Богданова раздался голос Суржикова:

– Привет. Я провел генетический анализ твоих образцов. Результат скинул тебе на электронную почту.

Раздался сигнал отбоя. Богданов недовольно поморщился:

– Как всегда, коротко и ясно. Ясен перец, телефон – это ведь не средство общения, а средство связи.

Леонид Михайлович положил мобильник на стол и полез в электронную почту на ноутбуке. Тут он по достоинству оценил и восхитился краткостью Геннадия. Результаты исследования были оформлены по классической форме научного отчета. Формулы частей ДНК и РНК перемежались короткими пояснительными фразами.

Леонид Михайлович пожевал губами:

– Молодец Генка, не стал попусту по телефону трепаться. На слух воспринять структурные конфигурации ДНК и РНК нормальному человеку просто не под силу.