Безымянная скрипка

– Мой милый, это долгая история.

– Вот и хорошо, – пробормотал я, устраиваясь на другом боку, уткнувшись носом ей в плечо.

– …Хозяин замка оказался музыкантом, который всю свою долгую жизнь провел в одиночестве. Он построил свой замок сам, пятилистную белую лилию он научил петь силой своего мастерства. Мирские судьбы его не волновали – он был далек от обыкновенной суеты человеческих жизней. Люди не понимали его, и он тоже не старался их понимать. Он презирал их за нечуткость и дурной вкус, он презирал их за то, что…

Принцесса никак не могла понять, почему до сих пор не нашлась родственная душа, которая бы смогла понять гения‑отшельника: он талантлив, умен и вероятно, хорош собой… Принцесса незамедлительно задала вопрос о внешности незнакомца, а птичка испуганно огляделась по сторонам. Видя блеск в глазах юной принцессы, она ответила: «Он никогда не сможет быть таким, как все люди. Все, кто когда‑либо видел его, умирали от ужаса. Вы единственная, кто остался в живых после встречи с ним… Потому что вы не видели его».

Едва успела птичка договорить, как за дверью комнаты принцессы послышался рык – и стены сотрясались от страшного звука. Птичка поспешно улетела… Но в этом вопле была не только ярость – нем были боль и отчаяние.

Принцесса испугалась, но сразу же поняла, что незнакомец не причинит ей вреда. Кем бы ни был этот таинственный обитатель замка, он не обидит ее. Если бы он хотел, он бы давно это сделал… Если она сама не станет его провоцировать.

У нее появился план: притвориться спящей и посмотреть, кто приносит ей еду – что поделать, такова любопытная женская природа. Той же ночью, когда дверь в комнату приоткрылась, принцесса не могла различить ничьих шагов, не могла разглядеть ничего, кроме полнейшей темноты. Она изумленно села на кровати – и в тот же миг что‑то всколыхнуло воздух, будто ветром, черная тень прошмыгнула в дверной проем, и створки вновь закрылись на замок.

Ночной посетитель не проронил ни слова, но принцесса знала, что это был хозяин замка.

На следующую ночь принцесса вновь была намерена подкараулить незнакомца, притворившись спящей, но на утро вдруг обнаружила, что дверь в комнату не заперта. Она отправилась бродить по коридорам, ей нравилось все в его доме, она не считала минуты и часы прогулки – и даже не вспоминала, что существует мир за стенами замка, и не думала о побеге. Потом она оказалась в библиотеке.

Принцесса любила читать, она решила набрать себе в комнату книг. На большом дубовом столе лежали старинные манускрипты и трактаты, и принцесса знала их язык.

В них говорилось о проклятии, которое постигло хозяина замка. Он был уродливым чудовищем, сотворенным создателем для сияющей звезды, центра вселенной, творцом без человеческого облика, но с человеческой душой. До конца своих дней он вынужден влачить свое существование в одиночестве… Так вот о чем говорила птичка!

Чьи‑то сильные руки схватили ее и выволокли из библиотеки, страшный голос кричал на нее, ругал, что она посмела покинуть башню, тряс как тряпичную куклу, но она смотрела широко распахнутыми глазами на…

– Чудовище? Оно было страшное? – прошептал я, инстинктивно прижимаясь к маме ближе.

Мне казалось, что все тени вселенной сейчас окружили нас в комнате, и тусклый свет ночника не рассеивал сгустившийся мрак.

– Нет, милый, она не видела чудовище…

– Как это?

Но она лишь вздохнула, обняв меня крепче, продолжив:

– …Принцесса не видела ничего – они стояли в темноте, и тень скрывала того, кто находился перед ней. Она могла видеть только его янтарные глаза. И это спасло ее тогда.

Он вновь запер ее в комнате в башне, тщательно замкнув все замки, а она упала на кровать и разрыдалась. Она не могла поверить в его жестокую участь, в проклятье, которое невозможно разрушить.

Но чудовище не знало, что принцесса прочла книгу.

– Мам…

Мне показалось, что она плачет, и я испуганно приподнялся на локтях, чтобы заглянуть ей в глаза, но когда она на меня посмотрела, в глазах не было слез.

Но она была печальна – как та несчастная принцесса из сказки.

– Мам, она так и осталась жить в замке с чудовищем? Почему она не сбежала? – спросил я после паузы.

– А зачем ей бежать?

– Ну, как же… – я недоумевал, почему она не понимает – это же так очевидно. – Это же чудовище. Как можно знать, что рядом где‑то бродит чудовище, да еще и держит тебя взаперти, и при этом спокойно ходить в библиотеку?

Она тихо рассмеялась, погладив меня по плечу.

– Он же не обижал ее… Она сама во всем виновата, она хотела украсть у него лилию. Разве не так?

Я мрачно кивнул, все еще ничего не понимая.

– Но зачем он держал ее у себя? Он мог ее сожрать, сварить, я не знаю… Зачем ему она?

Мама теперь не скрывала снисходительного, но доброго смеха. Прислонившись лбом к моему лбу, она сказала:

– Мой сладкий, он просто полюбил ее.

– Полюбил? – я удивленно ахнул. – Разве чудовища могут любить?

– Еще как могут… Они любят намного сильнее людей, они вкладывают в это чувство все, что у них только есть, потому что знают, что эта любовь – все, что у них есть, одна и на всю жизнь.

Я недоверчиво хмыкнул, но не спешил высвобождаться из ее объятий.

– Но погоди, неужели он думает, что она тоже сможет его полюбить? Он же…

Она как‑то странно на меня посмотрела – прямо в глаза, – но я лишь недоуменно завертелся в одеяле.

– Что «он»?

– Чудовище.

Ее взгляд упал куда‑то на мои согнутые под одеялом коленки. Когда она вновь на меня посмотрела, меня охватило чувство, что я сказал что‑то не так.

– А что – чудовище, по‑твоему, нельзя полюбить?

Но я же сказал правду! Чудовище нельзя полюбить – и все это знают! Чудовище – это чудовище, и ничего с этим не поделаешь…

Мне стало не по себе под пристальным взглядом мамы, но я до сих пор не вникал в эту странную мысль о любви.

Когда она заговорила вновь, ее голос смягчился:

– Виктор, когда ты вырастешь, ты поймешь… Есть вещи, которые нельзя оценивать только по их внешнему виду – по оболочке, в которую они заключены. Нельзя смотреть на обертку, но не видеть содержимое.

Я хотел было сказать что‑то в собственное оправдание, но она не дала мне возразить.

– Тебе интересно узнать, что было дальше?

Я медленно кивнул – мне, действительно, было интересно, но я уже не был уверен, что все до конца понимаю. Уж какая‑то странная сказка…

Я позволил закутать себя в одеяло и умиротворенно закрыл глаза, ощущая руки, обнимающие меня за плечи.

– …Чудовище следило за тем, чтобы принцесса больше не выходила из комнаты. Она должна была думать, что его нет поблизости, и иногда ей казалось, что его действительно нет – и это всего лишь бесконечный сон.