Частный детектив Пятаков. Тайна художника

Фыркая и чертыхаясь на погоду, Леонид принялся шумно стряхивать с себя воду. Неуклюже помахав руками, он снял промокшую куртку и повесил её на вешалку. Тряхнув головой, запустил в свою шевелюру пятерню и, взъерошив волосы, плюхнулся в кресло. Кофе переместился из турки в чашку, и он, громко хлюпая, принялся с удовольствием опустошать её.

 

Пятаков хотел вернуться в безмятежное спокойствие, но так и не смог. Звуки, производимые Леонидом, отвлекали… мешали… иглами проникали в голову. Это давило, не позволяя расслабиться… Более всего раздражало его опоздание, первое за год, – и вдруг вывело из себя! Почему?.. Ведь в привычках напарника оно не значилось, он отличался пунктуальностью. Непонятно!.. Может быть, грубо прерванное им спокойствие стало причиной? Возможно!.. Обдумывать своё внутреннее состояние не было желания: хотелось выкинуть всё из головы и забыть! Не получалось… Мозг входил в рабочий ритм, начинал всё анализировать. Антон допил остатки остывшего кофе, оторвался от окна и уселся за свой стол.

 

…Не только пунктуальность ценил в людях Антон Павлович, но и наблюдательность, точность в деталях, логический склад ума и терпение – качества, присущие настоящему сыщику. И Леонид ими обладал… Пятаков искал напарника, а Филатов – работу. Их интересы сошлись… «Слишком много беготни связано с работой детектива. А Лёня молод и энергичен. Вот пусть и побегает! – справедливо рассудил Антон».

 

…Временами он уставал от бесконечных поисков: людей, вещей, а иногда – чего уж греха таить – и животных. Появлялось острое желание заняться какой‑нибудь тихой кабинетной работой, эдакой спокойной бумажной рутиной. Сидя в офисе с чашкой кофе, поглядывать в окно и, словно каменное изваяние, оставаться недвижимым… непоколебимым. Но это состояние, к счастью, имело непродолжительный характер, и он снова с головой погружался в любимое дело, в приятную суету.

 

…Делегировать обязанности оказалось сложно: Антон был недоверчив и подозрителен, всё делал сам. Боялся, что никто, кроме него, не справится – не сумеет. Сыскная деятельность изрядно повлияла на его личность. Профессиональный перекос, – как говорят специалисты!.. Вопреки его опасениям, Лёня справился. Всё, чего Пятаков добивался упорным трудом, тот схватывал на лету, легко и непринужденно! Ещё и в академии МВД умудрялся учиться, получая высшее образование. Антон завидовал ему белой завистью и удивлялся, как тот всё успевает!.. Со временем между ними появилось доверие: осторожное, робкое. Оно развивалось день ото дня и окончательно окрепло, расправив плечи.

 

…Леонид был полон энергии – хоть ложкой черпай, хватит на двоих. И Пятаков нагружал его работой. Начал с простой слежки, затем вовлёк в логические умозаключения, и пошло‑поехало. Филатов рос, развивался, втягивался в работу. Но… хотелось ему чего‑то большего. И Антон это знал!… Что могло предложить детективное агентство? Следить за неверными мужьями или жёнами?.. Разыскивать сбежавшую собачонку?.. Потерянный кошелек?.. Этого было недостаточно. В силу своего юношеского максимализма Лёня жаждал большего – участия в расследовании громких преступлений. Мог ли Пятаков ему это дать? Кто знает!..

 

…Антон и сам когда‑то был таким… В то далёкое время он служил в полиции. Был молод и глуп… Нет, не глуп… Наивен!.. Глупым он никогда не был, а вот наивным – пожалуй, как и большинство молодых. Будущее представлялось безоблачным, ярким, вдохновляющим… Тем сильнее оказалось разочарование. Жизнь повернулась совсем не тем местом, которое хотелось увидеть!.. Система правосудия показала свой хищный оскал, перемолола и выбросила на обочину жизни… Он не стал убиваться из‑за этого. Много чести!.. Отправился на вольные хлеба и занялся делом, которое у него хорошо получалось: раскрывать преступления, но уже в частном порядке. И хотя дела зачастую были пустяковыми, зато он сам решал, за какие браться, а от каких отказаться. И никто не указывал, как эти самые дела вести. Свобода действий, свобода мыслей!.. Не работа, а мечта!

 

– Ну, и что у нас на повестке дня? – наконец подал голос Пятаков, бросив мимолетный взгляд в окно, залитое дождём.

 

Работать совсем не хотелось…

 

– На девять тридцать записана Ермолаева Мария Андреевна, – пробубнил Леонид, шурша бумагами на своём столе.

 

– И что у неё случилось? Пропала корзина, картина, картонка… иль маленькая собачонка?..

 

…Мысли неспешно крутились в голове, клубились туманом, перетекая одна в другую… Сейчас бы удобно усесться в кресло, укутаться в шерстяной плед и, уставившись в окно, попивать кофеёк!.. Может быть, и с коньяком!.. В очаге убаюкивающе потрескивал бы огонь, выбрасывая вверх красные всполохи!.. Хотя откуда в квартире очаг?!.. И без него было бы хорошо!

 

– Кое‑что у неё действительно пропало, – подтвердил Филатов, прервав его размышления. – Какая‑то драгоценность, кажется, семейная реликвия…

 

Антон лениво взглянул на часы, висевшие на стене: двадцать три минуты десятого. Ждать оставалось недолго.

 

– А как продвигается дело Барсукова?

 

– А‑а! – оживившись, протянул Лёня. – Это которое с пропавшими бумагами?.. Оказалось непростым. Весьма непростым!.. Но, как ты и предполагал, шеф, документы обнаружились на самом видном месте. Можно считать его закрытым.

 

– Хорошо. Ты его сам и заверши!

 

Пятаков откинулся в кресле, и оно заскрипело в унисон ветру за окном. Устремив свой взор в потолок, он, задумавшись, сделал полный оборот вокруг своей оси.

– Пожалуй, я сам займусь новой клиенткой!.. А ты возьми на себя Анну Петровну. А то я, признаться, уже запутался в её бесконечных теориях заговора. Пора и тебе разделить со мной это бремя.