Частный детектив Пятаков. Тайна художника

– Да что же это такое! Издеваются они все что ли? Что ни песня, то про дождь…, – проворчал Пятаков, и включил новостную радиостанцию.

 

Объявляли прогноз погоды. В городе дожди. По области дожди. Везде и всюду дожди, дожди, дожди. Ничего нового. Это и так было ясно, стоило лишь выйти на улицу. Наконец прогноз закончился и началась какая‑то скучная передача. Диктор станции бубнил что‑то неразборчивое, и это получалось у него так монотонно, что Антон невольно начал засыпать. Веки вдруг отяжелели и глаза сами собой стали закрываться. Он встрепенулся и часто захлопал глазами, слегка похлопав себя по щекам.

 

«Нет, так совсем не пойдет,» – раздражённо подумал сыщик.

 

Он снова переключил на музыкальную волну. В этот раз песня была весёлая и энергичная. Он не особо вслушивался в текст, но пели, не про дождь. Этого было уже достаточно. На ней он и решил остановиться. На магистралях города из‑за непогоды образовался транспортный коллапс с многочисленными заторами, поэтому Антон не скоро добрался до цели своего пути, преодолев ненастье.

 

Прибыв на место, он припарковался и вышел из машины. Но тут же почувствовал правой ногой холод и сырость. Только не это! В ожидании худшего, он опустил глаза вниз. Да, так и есть, худшие его ожидания полностью оправдались, забыл обуться. Носок медленно, но, верно, отсыревал. Антон перевел взгляд в салон своей машины. На пассажирском месте сиротливо лежал одинокий ботинок.

 

– Вот ведь зараза! – выругался он, в носу защекотало и он громко чихнул. – Теперь точно заболею. Да что же день то сегодня так не задался!? Это уже ни в какие ворота…

 

Он снова сел в свой автомобиль. Снял мокрый носок и, в порыве сиюминутной ярости, швырнул его на заднее сиденье. Взял ботинок в руку, повертел его, и на секунду задумался. Как же быть? Но выбора не было. Сокрушенно вздохнув, он обул ботинок на босу ногу. Да так и решил идти. Без носка ноге было не очень комфортно, но зато не так сыро.

 

– Ну прям сын лейтенанта Шмидта! – произнес он вслух, глядя на свои ноги.

 

Преодолев все трудности, Антон наконец‑то вышел из машины и устремился в хорошо ему знакомое здание полиции. Он здесь работал когда‑то давно в следственном отделе. Правда это было уже в «прошлой жизни». И ему казалось, что всё это было с кем‑то другим, но не с ним, память понемногу стала затуманивать те воспоминания. С тех пор здесь мало что изменилось. Разве что появились новые, незнакомые ему лица. У дежурного уже был выписан пропуск на его имя, поэтому Пятаков не задерживаясь, быстро преодолел пропускной пункт и направился в кабинет Крупинина. По пути он встречал немногих знакомых, коротко кивал им и, ни с кем не разговаривая, продолжал идти дальше. Антон поймал себя на мысли, что для него уже давно это место стало чужим и неуютным, хоть он и работал здесь когда‑то. Подойдя к двери кабинета, на котором красовалась табличка «Крупинин М. Е. Начальник следственного отдела», он постучал. Услышал какое‑то неразборчивое бормотание, открыл дверь, и вошёл внутрь, не дожидаясь внятного приглашения.

 

– О‑о‑о, Антоха, здорово! – пробасил хозяин кабинета. – Сколько лет, сколько зим!

 

– И тебе не хворать Матвей! – ответил на приветствие Пятаков.

 

Матвей вышел из‑за стола и крепко обнял старого приятеля. Хватка у него была будь здоров! Антон знал, что эти его медвежьи объятия предназначены только для самых близких друзей, поэтому не сопротивлялся и ответил другу взаимностью. Да и сопротивляться было абсолютно бессмысленно, тот был в два раза крупнее его. С Крупининым они были знакомы уже больше пятнадцати лет, учились вместе в академии, начинали вместе службу в полиции, долгое время были напарниками. Многое пережили, и не раз помогали друг другу в сложных, а порой и смертельно опасных, ситуациях. Но года три‑четыре назад их пути разошлись. Матвей остался на службе, даже добился повышения. Ну а Антон уволился, из‑за непримиримых разногласий с «системой» и занялся частным сыском. Но, несмотря ни на что, они продолжали поддерживать хорошие дружеские отношения, хотя и виделись не часто в последнее время.

 

Каждый из них, в общем‑то, был весьма удовлетворён сложившимся положением дел. Антон был сам себе хозяин, своего рода свободный художник, мог выбирать за какую работу браться, а какую проигнорировать. Ну а Матвей, занимал должность, к которой давно стремился. Он ведь был весьма честолюбив и, несмотря на трудности, упорно поднимался по карьерной лестнице. Время от времени, Крупинин подкидывал Пятакову работёнку, которой в полиции не занимались, а чаще всего и не хотели за неё браться. Работа, в большинстве своем, конечно, была не ахти какая, хотя и здесь попадались весьма интересные дела, но позволяла продержаться на плаву, в отсутствии чего‑то более серьёзного.

 

Матвей занимал довольно просторный кабинет, вполне соответствующий его должности. При этом обстановка была весьма аскетична. Письменный стол, кресло, компьютер, пара стульев, шкаф с документами и небольшой шифоньер для верхней одежды. Ничего лишнего. Стены были выкрашены в какой‑то неуютный, казённый зелёный цвет. На одной из стен располагалось окно с вертикальными жалюзи, на другой карта города. Одним словом, скучный рабочий кабинет. Ничего привлекательного. Глазу и зацепиться то не за что, а значит ничего не отвлекало от работы.

 

– Ну, и где тебя носило столько времени? Хоть раз бы в гости заскочил! – с укоризной произнёс Матвей.

 

– Да весь в делах, – отмахнулся Антон и парировал. – Сам то ведь тоже не заходишь.

 

– Ладно, оба хороши, – примирительно произнес тот. – Слушай, а давай и впрямь соберёмся как раньше, позовём наших, да и махнём на рыбалку или шашлыки? Что скажешь? Давно ведь не выбирались никуда!

 

– Я не против. Но давай об этом позже. У тебя, кажется, для меня есть работа? – перешёл Пятаков сразу к делу, без церемоний усевшись на один из стульев и закинув ногу на ногу.