Чернильный дневник

Аманде стало не по себе. Мало того, что она искренне сочувствовала этим ребятам, которых никогда не видела, так ещё и на свой счёт у неё невольно затряслись поджилки. Если в этом месте церковь занимала такую же важную нишу, как когда‑то и в её мире, то что будет, если узнается способ её перемещений? Это ведь явно не вписывалось в утверждённые веромученниками рамки. Недалеко и до знаменитой охоты на ведьм. Хотя, видимо, тут она заменилась на травлю алхимиков.

Адриан тоже почувствовал, что разговор принял нежелательное русло и, попросив у барона Колфинда позволения, увёл Чейз. С разговоров на лестнице они плавно перетекли к нему в спальню.

– Ну, теперь я могу понять, почему ты сдал меня, – признала она, падая на изящную софу и отщипывая с ближайшей фруктовой тарелки веточку винограда. – Вы все здесь чёртовы фанатики.

– Тут другое, – не согласился тот, скидывая её ноги с задравшейся по колено юбкой на пол и присаживаясь рядом.

– Например?

– Неважно.

– Нет, важно. Кого у тебя забрала эпидемия? Родителей, брата, сестру… невесту?

– С чего ты взяла?

– Ты не любишь алхимиков. Да, возможно, не бегаешь за ними с факелом и криками: «сжечь», но не любишь. С бароном‑то всё ясно. В нём говорит боль за семью… а ты? Только личные причины могут создавать такую продолжительную ненависть.

Адриан долго не решался ответить. Было видно, что она оказалась едва ли не первой, кто за последние годы вообще поднял эту тему. Да ещё и попала точно в яблочко.

– Мать и сестру, – ответил он, наконец. – Мы с отцом были на войне, когда болезнь добралась до нашего города.

– Так ты ещё и воевал?

– Как и все. Отцу разрешили вернуться домой, чтобы провести похороны. К тому же кто‑то должен был управлять поместьем. А я так и не присутствовал на панихиде. Не успел попрощаться.

– Поместье… И… почему ты не там?

– Потому что его у меня больше нет, – Адриан забрал у неё виноград и, оборвав оставшиеся ягоды, горстью закинул их в рот. – То было сложное время. Голодное, мрачное. Отец не справился: постепенно распродавал имущество, чтобы расплатиться с долгами, а однажды так напился, что устроил представление. Да не перед кем‑то, а перед приближёнными к короне. Последствия предсказуемы: его лишили титула, земли и почестей. Только не спрашивай, что именно он устроил. Ничего достойного, но я, как наследник, тоже попал в немилость и вернулся на пустое место, что когда‑то было моим домом. Став никем.

Аманда по‑новому взглянула на собеседника.

– Надо же… Значит, и у тебя с родителями вышел косяк. И где он сейчас? Твой отец?

– Не имею ни малейшего представления. Одним днём я ушёл и больше мы не общались. Даже не знаю, жив ли он до сих пор. И не хочу знать. Не могу простить его за слабость.

– Простить предательство тяжело, – кивнула та понимающе. – Особенно от близких. И вполне понятно, почему ты послал всех и укрылся в хижине. Я бы тоже озверела.

– А что насчёт тебя? То, что ты говорила о семье…

– Правда, в общем и в целом. Отец… как у вас тут такие личности называются… переборщил с опиумом и откинулся, а мамаша – пьяница до мозга костей, которой дочь была с самого начала не нужна. Всё просто. Конец истории. Финита… – всколыхнув старые обиды, внутри всё сжалось. Чейз раздражённо тряхнула головой. – Но ничего, выплыла. Главное упорство. Мы с тобой тому живое подтверждение.

Не отдавая себе отчёта, Адриан потянулся к ней, подушечкой пальца проведя по открывшейся дорожке маленьких серёжек‑гвоздиков в её ухе: четыре в ряд и один на хряще. Аманда вздрогнула, но не отстранилась. Наоборот, ей было приятно его касание…

И он.

Особенно теперь, открывшись с совсем другой стороны и став… Став таким, что можно было и забыть на время о его подлом поступке. Или даже окончательно забыть. Сейчас ведь он ей помогает, верно?

Молчание затягивалось, а вокруг едва только воздух не электризовался. Понять, что последует дальше, не составляло труда. Милые беседы, тесная софа, глаза в глаза… Только вот она знала, что это неправильно.

Там, в своей реальности, Чейз никак не могла определиться с чувствами к Мэйсону, тут же покрывалась мурашками от единственного взгляда малознакомого ей типа. Нет, это было попросту нечестно по отношению к ним обоим.

– Ладно, – выпрямилась она с наигранной улыбкой, разрывая дистанцию. – Грушу хочешь?

Аманда нервно потянулась к фруктовой тарелке, хватая… яблоко, однако Адриан решил иначе. Она вдруг оказалась прижатой к нему, а его губы накрыли её. Хрупкая оборона пала, а посторонние мысли о «нельзя и неправильно» стайкой ветреных бабочек упорхнули из девичьей головы.

Так и сжимая в руке яблоко, пустившее сок от острых ногтей, Чейз притянула следопыта за расстёгнутый жилет к себе. Тот в ответ держал её за шею, исключая любые попытки вырваться. Чего никто, собственно, и не делал.

Поцелуй разгорался, как горит облитая керосином бумага. У неё непременно бы подкосились ноги, если б она не сидела. Сердце бешено колотилось, а дыхание сбилось как после марафонского забега.

Безумное, безумное наваждение…

Которое Адриан первым же и прервал. Аманда мысленно поблагодарила его, потому что сама точно не смогла бы. Саму себя‑то собрать по кусочкам оказалось непосильной задачей, а уж сопротивляться влечению, накрывшему её по самую макушку…

– На уже свою грушу, – она вслепую сунула ему несчастное яблоко со следами маникюра, на ватных коленках поднимаясь с софы. Ого, вот это её пошатывает от прилива эндорфинов!

– Ты куда? – озадачился следопыт.

– Пойду куда‑нибудь… – неопределённо отмахнулась та. – Что‑нибудь натворю…

– Встретимся на обеде.

Ага, на обеде.

 

***

 

Натворить она и правда успела, причём максимально оперативно. Вернувшись в свою спальню, Аманда с ужасом поняла, что её клубное платье исчезло. Наверное, служанка нашла, когда застилала постель. Вот же ты молодец, Чейз! Догадалась спрятать его под подушкой!

На обед она шла в волнении. Однако барон Колфинд был всё в таком же добром расположении духа. Да и Адриан вёл себя более чем обычно. Зато её собственные губы тут же предательски запульсировали от фантомных покалываний. Ужас, просто ужас.

Срочно бери себя в руки, глупышка!