Цветное лето, чёрно-белая зима. Школьный ретророман

Его разбудил звук лифтового мотора. Кто‑то ехал наверх. Макс посмотрел на часы, было полвторого. Раскрылись двери, и из кабины вышла женщина.

– Привет, Макс! – удивлённо сказала она. – Ты чё тут делаешь?

Это была Лара – костюмерша из театра Ирмы. Кажется, опять под газом.

Макс поведал ей печальную историю о дураке и трубе. Лара выслушала не очень внимательно, но извлекла из рассказа наиболее для себя важное:

– Так что, Ирма не придёт? Вот чёрт, а я такси отпустила!

Она села рядом с Максом, дохнув на него водочными парами. Макс поморщился. Впрочем, совершенно трезвой он Лару не видел никогда.

Минут через пятнадцать она встала, сказав:

– Всю задницу отсидела. Нет, надо что‑то делать!

– И что именно? – вяло поинтересовался Макс.

Лара осмотрела дверь в квартиру, потом перевела оценивающий взгляд на Макса и сказала:

– Замок на соплях держится. Надавить чуть – вылетит. Поможешь?

Она упёрлась каблуком в щербину в полу и положила ладони на дверь.

Макс вспомнил комиксы Жана Эффеля: Адаму в одно ухо вещает ангел, в другое чёрт, и каждый тянет в свою сторону. Что для Адама ни при каком раскладе хорошо не кончается.

Надо только чуть нажать, – сказал чёрт Максу. – Не думай, просто раз – и ты ночуешь в тёплой постели.

Ангел осуждающе посмотрел на чёрта, открыл рот, чтобы возразить, но Макс не дал ему такой возможности. Он встал рядом с Ларой и нажал на дверь. С тихим кряком замок выскочил из косяка, и они ввалились в прихожую.

Макс кое‑как приладил отломанные части и закрыл дверь на цепочку, а Лара поставила чайник.

Ангел пытался что‑то сказать, но Макс только подумал, что поздно, уже всё сделано, и ангел, расстроенно махнув рукой, исчез.

Они выпили по чашке чая с остатками печенья и разошлись по комнатам. Макс к Ирме, а Лара – к соседке Ирмы Лизе.

Лёжа на мягком диване, Макс думал, как мало иногда нужно для счастья: минимальный комфорт, глоток чая, сохлая печенюшка и большая часть ночи впереди.

Утром ему снился звонок телефона, но он знал, что трубку снимать не надо. Он смутно помнил, что, уходя утром, его разбудила Лара, и он закрыл за ней дверь, значит, всё в порядке и можно никуда не торопиться. Примерно к двадцатому звонку он с трудом разлепил один глаз и осознал, что это не телефон, звонили в дверь.

– Ах ты ж ёшкин кот! – пробормотал Макс, ссыпавшись с кровати и силясь попасть ногой в штанину. – Да, сейчас, сейчас!

Он выбежал в коридор сонный и встрёпанный, в футболке наизнанку и кое‑как побеждённых штанах, натянутых, даже застёгнутых, но всё равно сидящих криво.

Он снял цепочку и распахнул дверь. На пороге стояли Ирма, Лиза и какой‑то худой парень – ровесник Макса, а может, чуть постарше.

– Ну, Макс, ты даёшь! – сказала Ирма, дослушав сагу о вылетевших в трубу ключах и быстро оценив положение. Её глаза слегка округлились, но больше она ничем не выдала своего удивления или недовольства.

Лиза зашла к себе в комнату, увидела смятую постель, чашку из‑под чая со следами помады, рассмотрела висевший на соплях замок и резко сказала:

– Максик, дорогой, ты совсем охренел? Что это за бомжатник ты тут устроил? И что за девицу притащил?

– Это Лара, – примирительно ответил Макс. – Она сама пришла.

И сама ушла, – подумал он. – Оставила меня одного отдуваться.

– Да, мы договаривались с ней, – вмешалась Ирма. – Но я не успела на метро.

– И про взлом договаривались? – язвительно уточнила Лиза.

– Ладно, проехали, – ответила Ирма. – Я тоже виновата.

– Не, Макс, ну ты – стихийное бедствие, – медленно остывая, сказала Лиза. – А по виду не скажешь.

Лиза была девушка весьма призывная, но с очень сильным, практически штормовым ветром в голове. Она нравилась Максу, но он даже не пытался поближе познакомиться с ней. Не столько потому, что ей было двадцать, сколько из простого чувства самосохранения. А у парня, пришедшего с ней и благоразумно молчавшего во время разборок, диагноз ясно читался на лице. Он так смотрел на Лизу, что было ясно – пропал человек.

Макс протянул ему руку и представился.

– Тёма, – ответил парень и обаятельно улыбнулся.

Он производил приятное впечатление человека чуть не от мира сего, но очень живого. Тёма принялся помогать, когда увидел, что Макс вытащил из кладовки дрель, пробки, шурупы и стал капитально прикручивать замок.

Они сходили в булочную за плюшками к чаю и вернулись уже приятелями.

Потом, когда все вчетвером сели за стол, Макс с интересом наблюдал, как Лиза строит глазки Тёме, а он улыбается ей мягкой улыбкой. Макс даже ему позавидовал, хотя, казалось бы, чему? У Лизы на лбу крупными буквами написано Ищу неприятностей, но откуда он знает, чего ищет Тёма? Может быть, именно этого ему и не хватает?

Эх, про себя самого бы понять, что тебе нужно.

Он прикрыл глаза и попытался вспомнить то, что открылось ему вчера. Он увидел пустой пляж, кусты шиповника с каплями на розовых листьях и пшенично‑жёлтые волосы девушки. Слышишь, как кричат чайки?

 

3. ВСЁ ИЛИ НИЧЕГО

 

– В ЛИЗУ все влюбляются, – сказала Ирма Тёме. – У мужиков от неё сносит крышу, будь осторожен.

Лиза улыбнулась своей джокондовской улыбкой, подлила Тёме чаю и сказала:

– Ты всё время молчишь.

Сказала так, что отвечать не требовалось. Достаточно было просто слушать её голос, любоваться её пепельными волосами и миндалевидным разрезом больших серых глаз.

Тёма взял чашку и счастливо улыбнулся в ответ.

– И этот туда же, – негромко заметила Ирма и покачала головой. – От шести и до шестидесяти.

– Мне восемнадцать, – парировал Тёма. – Я всего на два года младше Лизы.

– Да‑а‑а? – картинно удивилась Ирма. – А я думала, семнадцать с половиной!

Тёма впервые увидел Лизу в театре, где работал монтировщиком его одноклассник Кэп. Он познакомил их после одной из репетиций. Тёма и Кэп стояли в очереди в буфет, когда подошла Ирма с какой‑то высокой девушкой в джинсовом костюме. Тёме тогда показалось, что она похожа на лису. Вернее, на лисичку.

– О, Габриель! – сказала Ирма, увидев пластинку, зажатую у Кэпа под мышкой. – Дай послушать!

– Это не моя, Тёмы, – кивнул Кэп.