Дело о единственном подозреваемом

Но корабль геологов не может быть и слишком маленьким. Это все‑таки не тюрьма, а геологи – не заключенные, которых позволительно складывать едва ли не штабелями. Время пребывания на разведываемой планете иногда достигает нескольких недель, и обеспечение более или менее комфортных условий жизни никак не получается отнести к роскоши. Это необходимость, которую осознает даже самый жадный из работодателей. А когда ты работаешь на себя, ты, собственно, самым жадным работодателями являешься… Поэтому каждому участнику группы отводилась отдельная – пусть крошечная – каюта, имелся и камбуз с автоповаром, а не просто склад готовых пищевых рационов. Это на втором этаже. А на первом – все, что необходимо для работы. От лаборатории до мини‑ангара с двумя компактными двухместными мобилями.

На один из этих мобилей Чиммеул положил свою четырехпалую ладонь.

– Коллеги, как распределим наши силы в условиях изменившихся обстоятельств?

Караклаич пожал плечами.

– Полагаю, вариантов у нас не так уж много…

– Почему, коллега Мило? – живо спросил Чиммеул.

Серб слегка замялся.

– Ну… я так полагаю, что два – это немного, разве нет? Либо уважаемая инвестор Янши едет с вами, либо доставит радость от своего общества мне. – Свои слова он сопроводил галантным поклоном в сторону шаачанки. – Я в любом случае хотел бы продолжить свою работу на седьмой точке.

Янши ответила ничего не значащим взглядом.

– Выбирайте. Я положусь на ваше решение. Вы – специалисты.

Чиммеул быстрым, почти неуловимым для глаз движением облизал длинным языком тонкие губы. Караклаич знал, что сие означает задумчивость. Он порой ловил себя на том, что и сам в моменты принятия решений повторяет эти нехарактерные для людей действия.

– Коллега Мило, вы так низко цените способности инвестора Янши, что приравниваете ее к какому‑нибудь инструменту?

Слова звучали вызывающе, но Чиммеул сопроводил их улыбкой, обозначая не желание поссориться, а всего лишь легкую пикировку.

– Но ведь он по сути прав, геолог Чиммеул, – Янши развела руками – жест, позаимствованный у людей. – Я не в обиде, если вы не откажетесь считать меня самым ценным инструментом.

Караклаич в очередной раз заметил, что Янши была наиболее очеловеченной, если можно так выразиться, из всех троих шаачанцев. Любопытно, откуда она набралась женского кокетства, ведь представителей прекрасного пола среди землян в их группе не было. Или кокетство – межрасовый гендерный признак?..

– Если отбросить шутки и комплименты, – сказал он серьезно, – то инвестор Янши, без сомнения, оказывает неоценимую помощь. Но готовы ли вы, коллега Чиммеул, поручить ей самостоятельную работу?

Шаачанец снова облизнулся. Потратил на раздумья несколько секунд.

– А вы знаете, коллега Мило, пожалуй, готов. Если вы не будете возражать, инвестор Янши могла бы сама, без нашей помощи снять измерения для градиент‑карты на точке одиннадцать.

Караклаич склонил голову чуть набок.

– Вы справитесь, инвестор Янши?

Та ответила почти не раздумывая:

– Если геолог Чиммеул говорит, что я справлюсь, значит, я справлюсь.

Караклаич поаплодировал, шаачанцы знали, что означает этот жест.

– Браво, дорогая, браво! Вот истинное торжество логики. Сжато, лаконично и убедительно.

Янши с равнодушным видом позволила сербу поцеловать ей узкое запястье.

Следующие несколько минут прошли в исключительно рабочей обстановке. Чиммеул настроил один из приборов и проинструктировал Янши. Что там говорить, с задачей справился бы и ребенок. Встать у входа в пещеру, нажать на кнопку. Пройти вперед до звукового сигнала, снова нажать на кнопку. Пройти вперед… В случае, если и этот простейший алгоритм даст сбой, выйти на связь для получения дополнительных консультаций.

Чиммеул же с Караклаичем вдвоем набросятся на жирную точку семь, которая уже дала многое и обещала дать еще больше.

 

***

 

Тор рухнул на свою койку лицом вниз, едва не своротив плечом рукоятку тренажера. Он чувствовал себя усталым. Опустошенным. Разумеется, не манипуляции с посудой лишили его сил. Йоргенсен как‑то вдруг, в один миг понял, что устал от экспедиции. Надоело. Надоело! На‑до‑е‑ло! Хватит. Вернуться на Землю – и уволиться. Специальность у него востребованная, квалификация высокая, без работы не останется. Можно и к другим разведчикам наняться… только чтоб в группе Чужих не было.

Йоргенсен на секунду насторожился, прислушался к себе. Ксенофобия? Да черт с ней, пусть даже и ксенофобия! Наедине с самим собой надо быть честным: Тор не хочет больше работать с Чужими. Вчера закипел, потом вроде успокоился – спасибо Караклаичу – и утром забыл о почти возникшем конфликте. Но после завтрака эмоции нахлынули с новой силой. Не последнюю роль в этом сыграло и решение Ханаса остаться на корабле. Сидит сейчас там в лаборатории…

Перед глазами Йоргенсена снова и снова всплывало лицо Ханаса: «Они травоядные!»… «Они травоядные!»… «Они травоядные!». Наглая, высокомерная рожа. Усилием воли Тор все же напомнил себе, что высокомерие он себе додумывает – так тонко разбираться в физиогномике шаачанцев ему не дано. Но слова, слова…

Звякнул коммуникатор. Тор бросил взгляд на экран и пробурчал себе под нос что‑то вроде «помяни нечистого…». Но привычную маску спокойной доброжелательности, подумав, все‑таки нацепил, прежде чем принять вызов.

– Слушаю, геолог Ханас.

Вставать Тор не стал, лишь повернулся на бок и приподнялся на локте, отодвинув голограмму в угол каюты.

Ханас растянул губы в улыбке.

– Механик Тор, у меня к вам немного неожиданная просьба.

– Я заинтригован, геолог Ханас, – сказал Йоргенсен ровным тоном.

– Видите ли, механик Тор, я плохо спал этой ночью. И сейчас работа совершенно не идет. Мне нужно взбодриться, а коллега Мило за завтраком так убедительно описывал достоинства кофе…

– Вы хотите кофе?

Тор все же не смог скрыть удивления. Ни Ханас, ни Чиммеул в отличие от Янши так ни разу не соизволили даже пригубить традиционный утренний напиток землян. Оба были верными приверженцами онама, а сам запах кофе им решительно не нравился. С удовольствием они восприняли только земной алкоголь, Тору казалось, что он действовал на оранжевых как‑то иначе, нежели на землян – будоражил, возбуждал, но не оказывал тормозящего действия на мозг. По крайней мере, и Чиммеул, и Ханас были не прочь пропустить пару‑тройку рюмок даже за работой.