День города

– Хорошо, Максим Александрович. Спокойной ночи.

Поднявшись по ступеням крыльца, Манцур с сыном прошли через тяжелые дубовые двери и оказались в обширном холле. Расположенные вдоль стен и горевшие в полнакала матовые светильники‑бра создавали холодный сумрак, в котором призрачно терялись границы просторного помещения. Дмитрий привычно направился к лестнице, ведущей на второй этаж, где находилась его комната.

– Я еще не закончил, – остановил его Манцур.

Дмитрий замер на первой ступеньке, нехотя повернулся.

– Я сообщил тебе сегодня только некоторые детали твоей предстоящей жизни в Москве, полную информацию получишь перед отъездом. А сейчас я просто хочу, чтобы в оставшиеся две недели ты был пай‑мальчиком: развязался, наконец, со своими отморозками, стал тише воды и ниже травы, чтобы в городе вообще забыли о твоем существовании. А то ведь, ты знаешь, я могу и сопровождение к тебе приставить. Не доводи меня до крайностей, Дима.

– Хорошо, отец, – ровным, абсолютно трезвым голосом произнес Дмитрий, повернулся и стал медленно подниматься по лестнице.

Тяжелой походкой уставшего человека Манцур направился по длинному коридору в левое крыло дома, к своему кабинету. Мимо спальни жены, из‑под дверей которой пробивалась тусклая полоска света, он прошел, не замедляя шагов, задумчиво глядя под ноги, на покрывающую лакированный паркет широкую ковровую дорожку.

Не зажигая свет, он пересек темный кабинет, тяжело опустился в кресло, на ощупь нажал кнопку включения стоящего на столе ноутбука. После короткой загрузки на засветившемся экране появилась заставка новостного портала «Шмаров сегодня». Равнодушно пробежав глазами незатейливые местные новости, о большей части которых Манцур знал еще до того как они случились, он загрузил почту, просмотрел последние вечерние сообщения. Некоторые оказались довольно важными и требовали быстрого ответа, но он лишь пометил их, чтобы не забыть еще раз посмотреть утром.

Вновь вернулась тупая ноющая головная боль, Манцур поморщился, привычным уже движением потер ладонями абсолютно лысый череп, откинул спинку кресла, приняв почти горизонтальное положение. Тяжелый груз забот и нерешенных проблем вместо обычного злого азарта, впервые вызвал незнакомое чувство равнодушной апатии. Наверно, их, этих забот и проблем, за короткое время появилось слишком много.

За Дмитрием – это уже очевидно – придется установить в Москве плотный контроль, который будет стоить приличных денег при, возможно, весьма сомнительной эффективности.

Самохин – начальник городского УВД, не создавая явных проблем, в последнее время стал вызывать у Манцура какое‑то беспокойное ощущение постоянного дискомфорта. Его публичный выпад после идиотской выходки Димы на трассе оставался пока единственным случаем открытого конфликта, однако полицейскому с завидным постоянством удавалось как‑то ненавязчиво напоминать о себе, создавая иллюзию некоего недремлющего ока, придирчиво наблюдающего за всей деятельностью бизнесмена. Внезапная проверка офиса торговой сети с какими‑то невнятными пояснениями цели визита; посещение для «неформальной беседы» директора принадлежащего Манцуру молокозавода; облава на складе стройматериалов и тотальная проверка всех работников с целью поиска иностранцев‑нелегалов – все эти события, незначительные по отдельности, складываясь в цепочку, постепенно создавали ощущение нависшей угрозы.

Самохин был одним из тех очень немногих людей, которых Манцур попытался и не смог купить. Предложение было сделано аккуратно, со всеми предосторожностями, причем выглядело довольно щедрым. Однако полицейский не проявил к нему никакого интереса и, более того, примерно после этого случая стал проявлять столь нездоровый интерес к бизнесу Максима Александровича.

Самохин явно становился опасен, и Манцур решил впервые испытать его на прочность, подготовив небольшой сюрприз на праздновании Дня города, который планировалось провести в этом году с особым размахом (и не удивительно – в ноябре выборы мэра), а работа полиции во время массовых гуляний будет одним из центров внимания властей и прессы.

И если с будущим Самохина Максиму Александровичу было все ясно, то вполне безоблачные до недавнего времени отношения с Алексеем Орловским, который будет баллотироваться на второй срок и, скорее всего, благополучно переизберётся, внушали смутное беспокойство.

Из двух независимых источников пришла даже не информация, а так – легкий намек на то, что мэр стал проявлять живой интерес к находящемуся в предбанкротном состоянии Шмаровскому электродному заводу. Это была неприятная новость, поскольку Манцур уже сумел найти подход к серьезным столичным людям, которым предложил обсудить дальнейшую судьбу завода. У него были свои планы на случай вероятного банкротства предприятия, и интерес Орловского мог смешать ему все карты.

Не выключая компьютера, Манцур с тихим кряхтением выбрался из глубокого кресла и направился к выходу из кабинета.

 

Глава вторая

 

Настенные часы над входной дверью показали без пятнадцати пять. До конца рабочего дня оставалось еще три четверти часа, а Демидов мысленно уже преодолел триста метров от проходной автокомбината до тяжелых, обитых железом дверей маленького продуктового магазина. Охваченный нетерпеливым предвкушением, он решал сейчас важный для себя вопрос, касающийся проведения предстоящего вечера: взять без затей пол литра водки, или ограничиться на сегодня двумя‑тремя полуторалитровыми бутылями пива. Он помнил, что в холодильнике найдется кое‑какая закуска на оба варианта, и в приятном томлением, то и дело поглядывая на часы, раздумывал над нехитрой дилеммой.

Крохотный кабинет‑закуток контрольного мастера вмещал в себя старый расшатанный стол, поверхность которого пестрела множественными трещинами, порезами, следами пролитых когда‑то чернил и засохшими пятнами неизвестного происхождения, два стула, массивный стальной сейф с вечно распахнутой дверцей, в недрах которого проглядывались горы картонных папок, дыроколы, степлеры и прочая канцелярская мелочь, и установленную в углу деревянную вешалку. На стенах, всеми забытые, скромно пылились раритеты прошедшей эпохи: графики выполнения квартальных планов и итоги социалистического соревнования бригад слесарного цеха.

Судя по доносящимся из‑за закрытой двери звукам – шипению сжатого воздуха, визга «болгарки», коротким завываниям гайковерта, звонким ударам молотков – казалось, что давно канувшее в Лету социалистическое соревнование вновь овладело умами современных работяг. Обычно в это время, под конец рабочего дня, в цехах было значительно тише, и высокие потолки чаще отражали эхо уже не совсем трезвых голосов слесарей, чем производственные шумы.

Однако месяц назад директор и главный инженер муниципального предприятия «Шмаровский автокомбинат» были вызваны в мэрию, где лично Орловский сообщил им, что в месячный срок, а точнее – ко Дню города, предприятие должно из числа того автохлама, что тихо гниет сейчас на его территории, реанимировать и выставить на маршруты пять дополнительных автобусов для доставки из областного центра многочисленных гостей праздника. Из запрошенной директором суммы на закупку запчастей обещал выделить ровно треть, торопливо добавив при этом: «Выкрутитесь как‑нибудь, не мне вас учить. Главное – сами запомните и рабочим всем скажите: сделаете – премия в два оклада каждому как с куста».