День города

Выкручивались: их трех давно отслуживших свой срок автобусов собирали один, переваривали, перетачивали, подгоняли запчасти вместо тех древних, которые было уже не купить не за какие деньги.

«А ведь, пожалуй, успеем, – лениво размышлял Демидов, механически перекладывая на столе заказ‑наряды, карты диагностики, накладные и коряво написанные слесарями служебные записки. – Вряд ли эти корыта можно будет потом оставить на маршрутах, но свое дело – допыхтеть до области и обратно – они сделают. Любопытно все‑таки, зачем Орловскому понадобилось реанимировать этот хлам, если гораздо дешевле было бы нанять автобусы на время у любого перевозчика? Воистину, неисповедимы пути денежных потоков в муниципальном бюджете».

Дверь распахнулась, и кабинет мгновенно наполнился ворвавшимся из цеха грохотом. На пороге стоял, механически обтирая ветошью руки, черные от въевшегося навечно масла, Денисыч – ветеран комбината, шестидесятилетний мужик в своей неизменной застиранной тельняшке, выглядывающей из‑под распахнутой спецовки.

– Слышь, Вадим Сергеевич, ты это… пойдем‑ка, глянешь.

– На что мне глядеть, Денисыч?

– На что, на что, – недовольно проворчал слесарь. – На двести семнадцатую машину – вот на что.

– И чего мне на нее глядеть? – спросил Демидов. – Я ее уже месяц каждый день наблюдаю.

– То‑то и дело, что наблюдаешь. Мы вот движок‑то перебрали, а бензонасос ее ты видел? Он уже салом каким‑то забит весь – хрен промоешь. Мертвый он, короче. Пойдем, говорю, сам глянешь. Да и на колодки взглянуть не мешало бы, если собираешься машину в рейс с пассажирами выпускать.

В Денисыче медленно закипала профессиональная гордость, смешанная с вечным презрением ко всем этим, которые, типа, с высшим образованием, институтов покончали, а, к примеру, зажигание выставить, или там цилинды расточить – так руки из жопы растут.

– Машина‑то эта, почитай, миллион пробегала, там места живого нет.

– Ну, раз миллион прошла, еще пятьсот как‑нибудь осилит, – спокойно, с усталой снисходительностью произнес Демидов, вставая, тем не менее, со стула, чтобы выйти со слесарем в цех.

– Как‑нибудь, – проворчал Денисыч. – Все у вас…

Он вдруг замолчал, удивленно глядя куда‑то за спину Демидову.

– Ни хрена себе, гость пожаловал. К директору, как пить дать – по его душу. Пойду‑ка я от греха в цех, вы, начальство, сами тут с ним разбирайтесь.

Демидов обернулся, посмотрел в запыленное, забранное решеткой окно кабинета.

Напротив проходной сверкал на солнце полиролью черный Мерседес GLS. Алексей Леонидович Орловский, мэр города Шмарова, обогнув по широкой дуге никогда не пересыхающую грязную лужу, направился к дверям комбината.

Как всегда, за исключением разве что совсем официальных мероприятий, он был одет с подчеркнутым демократизмом: в джинсы и свитер. В общении с людьми, независимо от их социального положения, он так же предпочитал открытый демократический стиль, часто шутил и балагурил, если что‑то советовал, то как бы по‑дружески, без тени снисходительного превосходства. Он был слегка полноват (с чем периодически пытался бороться, правда, всегда безуспешно), ходил неторопливой вальяжной походкой, чуть наклонив вперед голову. Однако тех, кто хорошо его знал, эта неуклюжесть простоватого увальня не могла ввести в заблуждение: Орловский помнил каждое слово, услышанное им когда‑то, пусть даже в случайном пустяковом разговоре, замечал и фиксировал вокруг себя каждую мелочь, часто не комментируя ее вслух, зато много позже вспоминая в нужный момент и приводя в качестве последнего убойного аргумента. Его выводы и решения часто оказывались полной неожиданностью для окружающих, потому что он подолгу вынашивал их внутри, анализируя и сопоставляя множество факторов: кто, с кем и как общается, кто кому чем‑то обязан, кто слишком любит деньги, кто хочет подсидеть начальство, и кого можно на чем‑то прижать. На основании столь кропотливого анализа Орловский принимал решение о том, кого нужно приблизить к себе, дать толчок в карьере, заставить человека чувствовать себя обязанным, а кому, наоборот, усложнить жизнь, переместить вниз, уволить, убрать из поля зрения.

В тот момент, когда Демидов, вслед за упорхнувшим Денисычем вышел из кабинета, мимо его двери с озабоченным видом пробегал мелкой трусцой главный инженер комбината. Увидев Демидова, он резко затормозил.

– О, Вадим, хорошо, что ты здесь. Видал? – он мотнул головой в сторону коридора, ведущего из цеха к проходной. – Принесла нелегкая. Гриша, падла, как чувствовал – свалил полчаса назад. Слушай, Вадик, пошли со мной, а? Не люблю я с этим упырем общаться, тем более – один на один. Лыбится все, зубоскалит, а чего у него на уме – поди, разбери. А ты поддержишь там, если что, подтвердишь, что, типа, все путем.

Демидов, ни разу не общавшийся с мэром, планировал избежать этой процедура и сейчас, выбирая, какой вариант надежней – отсидеться в кабинете, или затеряться среди стоящих в цеху автобусов, хотя бы у той же злополучной двести семнадцатой машины. У него не было никакого предубеждения к Орловскому и, тем более, страха перед ним, просто он в последнее время старался вообще избегать новых знакомств, к тому же, люди, наделенные властью, вызывали у него какое‑то смутное брезгливое отторжение. Но Паша, школьный приятель, который и помог Демидову устроиться на комбинат после возвращения в родной город, с самого детства страдающий панической боязнью любого начальства, уже тянул его за рукав.

– Ну, Паша, ты даешь: до главного инженера дорос, а перед любым пупком мелким коленками слабеешь. Ладно, пошли…

Тем временем Орловский уже появился на входе в цех, стоял, с любопытством оглядываясь, и, увидев спешащего к нему инженера, широко улыбнулся.

– Привет труженикам общественного транспорта! Здравствуй, Пал Палыч, здравствуй, дорогой. Ты, что ли, сегодня за старшего?

– Да, понимаете, Григорий Алексеевич сейчас…

– А это, если не ошибаюсь, ваш контрольный мастер? – поздоровавшись с инженером, Орловский протянул руку Демидову. – Кажется, ваша фамилия Демидов? Вадим, простите?..

– Сергеевич, – подсказал Демидов, не скрывая удивления. – А мы, извините, разве с вами встречались?

– Да бросьте, Вадим Сергеевич, – развел руками мэр. – Я в своем городе всех знаю, потому мне и народ доверяет. А уж такого земляка – участника боевых действий, ответственного сотрудника важнейшего для города предприятия и прочее, просто обязан знать.

Глядя на хмурое лицо Демидова, Орловский многозначительно добавил:

– Более того, Вадим Сергеевич, у меня к вам и разговорчик небольшой будет. Это хорошо, что вы мне сегодня встретились, на ловца, как говориться…

Инженер и мастер молча переглянулись, и если во взгляде Паши сквозило радостное любопытство – его, казалось, так и тянуло хитро подмигнуть и прошептать что‑то типа «Ну вот, Вадик, похоже, и на твоей улице праздник случится», – то Демидов вовсе не выглядел обрадованным таким вниманием высокого гостя.