Девушка с ароматом жасмина

Никто больше не пытался ей перечить. Все просто молча сидели и смотрели на нее. Потрясающе, подумал я. Она заткнула всех не столько криком, кричать умеют все. У нее внутри была такая решимость, такая сила, что ей можно было все это сказать спокойным тоном, и результат был бы тем же. А она не такая уж милашка, какой кажется. Мне это понравилось, приторно сладкие люди быстро надоедают. А здесь была перчинка.

Она подошла к окну, раскрыла его и закурила.

– Здесь нельзя курить, – аккуратно сказал наш режиссер.

– Здесь есть некурящие? – совершенно спокойным тоном спросила Полина.

Некурящих не оказалось.

– Тогда, я думаю, никто не будет против? Там такой дождь идет, – Полина указала пальцем в окно, за которым шел ливень, – я не хочу промокнуть.

Никто не был против. Я подошел к ней и тоже закурил.

– Вообще в здании есть курилка, но там сейчас покрасили стены, и пару дней просили не ходить туда.

Она посмотрела на меня и улыбнулась своей волшебной улыбкой.

– Ты снова улыбаешься?

– Я не хотела кричать. Я просто очень устала. У меня больше нет сил бороться. Я действительно разорву контракт, если это продолжится.

– Не горячись.

– Я и не горячусь. Мне вообще это было не нужно, мне некогда особо этим заниматься, а тут еще все время меня пытаются в чем‑то переубедить. Одно дело если бы я сама хотела, и горела мыслью снять по книге сериал, может я бы и пошла на уступки, но я не заинтересована в этом проекте. Нет, мне, конечно, это льстит и, в общем, интересно, но не до такой степени, чтобы я прогибалась. Я не особо расстроюсь, если сериала не будет.

– Не злись, но почему ты так против небольших отклонений?

– Это не небольшие отклонения, они меняют историю. А это то, чего я очень не люблю. Англия не моя родная страна, и когда я писала эту книгу я специально ходила на курс истории Англии именно по этому времени, и я детально все изучала. Я понимаю, это телевиденье, людям не так важно, что было на самом деле, главное, чтобы было интересно смотреть. Но есть истории, которые очень интересны сами по себе, их не нужно приукрашивать, понимаешь? Эта история именно такая. Кроме того, книга не совсем об истории, она о другом. Я додумала то, чему нет исторического подтверждения. Книгу читают, а значит, она интересна. Я не хочу, чтобы это был очередной сериал об этом короле, в нем должно быть другое, другой смысл, он не столько исторический, сколько философский. Но это не значит, что я согласна менять историю.

Она затушила окурок и выставила лицо в раскрытое окно. Ливень превратился в обычный дождь, но все еще был сильным. Мелкие капельки рассыпались росой по лицу Полины, и я снова завис, разглядывая ее.

– Я больше не хочу об этом говорить, – Полина выдернула меня из своих мыслей. – Я устала. Послушай лучше, какой дождь. – Она закрыла глаза и вдыхала запах дождя.

Чего я там не видел, подумал я, это же Шотландия, здесь всегда идет дождь. Я посмотрел на нее и тут же забыл обо всем. Она как будто слилась с этим дождем и растворилась в нем. Из нее сплошным потоком лилась какая‑то новая энергия. Это было спокойствие, умиротворение. Вот дает! Еще пять минут назад она орала как резаная, а сейчас само спокойствие. И как у нее это получается?

 

Начались съемки. Было интересно, ей удавалось развернуть сюжет так, как ей хотелось. Она больше не кричала, она брала всех своей волшебной улыбкой, и тем, что она несла. В нее влюбилась вся съемочная группа. Да и как в нее можно было не влюбиться?

Из Полины лилась сама жизнь, и всем хотелось искупаться в ее водах. Она будто бы не замечала плохого, и я всегда с интересом наблюдал за ее реакцией. Обычно люди очень быстро умеют найти негатив даже в самом чистом и добром, Полина же умела обратное, она во всем видела плюсы, и радовалась им. Боже, как она радовалась миру! Как ребенок, без остатка, и не скрывая эмоций, не боясь осуждений. Мне кажется, она вообще иногда не замечала людей вокруг, не говоря уже об их оценке.

Я везде таскался за ней хвостиком, потому что без нее наступала наркоманская ломка. Ломкой была обычная жизнь. Я теперь не знал, как в ней жить без этого облака бурлящей энергии, без этого искреннего переживания дождя, какая глупость! Но я полюбил дождь, и, куда важнее, я увидел дождь по‑новому, увидел его глазами Полины, и эти глаза всегда удивлялись обыденному.

Весь мир казался Полине необыкновенным, и она поражалась тому, что люди вокруг не замечают этого. Она провожала закаты и встречала рассветы, ради этого мы частенько останавливали съемки.

Однажды ей захотелось утреннего кофе с парным молоком. У нас была ночная съемка, не знаю каким чудом под утро она уговорила меня съездить в ближайшую деревню, но мы туда отправились. С термосом кофе в руке Полина вошла в первый попавшийся незапертый сарай, нашла женщину, которая доила корову и попросила молока. Женщина нацедила ей прямо в термос, а пока мы ждали Полина гладила и целовала корову, благодаря ее за молоко. Она потом поцеловала даже женщину доярку, чем та была немало поражена.

Да, в Полину влюбились все, потому что в нее нельзя было не влюбиться.

 

Прошло два месяца, и мы плавно подходили к поцелую и первому интимному моменту. Я боялся этого. Мне казалось, что когда я прикоснусь к ней, у меня окончательно снесет башню. Я постоянно украдкой рассматривал ее, какой же красивой она была! В ней все было идеально. Красивые счастливые женщины возбуждают мужчин, и я не был исключением.

В глубине души я боялся, что прикоснувшись к ней, между нами возникнет некая близость, потому что до нее оставался один шаг. Я отдавал себе отчет в том, что она может не испытывать ко мне того же чисто человеческого притяжения. Это она была удивительной, а я‑то был обычным. Несмотря на это я боялся, что сломается последний барьер.

Настал момент, когда нам с Полиной пришлось обсудить первую интимную сцену.

– Я немного волнуюсь, – призналась она, – я не актриса, и я не знаю как себя вести.

– Не переживай, на это есть режиссер. Он четко руководит твоими действиями, говорит что и как ты должна делать. Просто выполняй это. Все как всегда. Мы можем порепетировать вдвоем, если хочешь.

– Хочу, – неуверенно сказала она. – А как это будет происходить?

– Будем мы и режиссер, он поможет. Можно порепетировать у тебя дома, думаю, тебе так будет спокойнее.

– Хорошо, тебе виднее. Здесь я не буду командовать, а буду прислушиваться к вам, – с улыбкой сказала она.

Полина снимала небольшой уютный домик. Днем следующего дня мы с режиссером Диего пришли к ней.

– С чего начнем? – спросил Диего.

– Давайте сразу с интимного, – сказала Полина.

Она улыбалась, впрочем, как всегда. Я волновался в сто раз больше нее, и репетиция нужна была мне самому. Здесь мы будем в одежде, а это в разы лучше, чем прикасаться к ее полуголому телу. На съемочной площадке она будет в полупрозрачной тонкой ночной сорочке.