Добро пожаловать в Эббивилл

– Да, нам нужны сотрудники. А вы на какую должность претендуете?

– А какие у вас есть? Мне бы подошла любая должность, если честно. Мне очень нужна работа, – признаюсь я, слегка нервничая, заметив сомневающееся лицо женщины. Но потом, она успокоилась, отчего ее взгляд стал мягче.

– Что ж, нам не помешали бы люди на кассе, – выдает администратор. – У тебя уже был подобный опыт? – интересуется миссис Янг (написано на бейджике)

– Нет, по правде я раньше не стояла за кассой. Но я быстро учусь. Обещаю, что не подведу вас.

Женщина поначалу молчит, взвешивая в голове все «за» и «против», попутно обдумывая риски, но потом все же соглашается. Мы уходим из зала, направляясь в служебное помещение. Там обустроено что‑то вроде кабинета. Миссис Янг садится на кожаное, слегка потрепанное кресло за большой дубовый стол. Жестом показывает мне сесть напротив нее. Послушно выполнив ее указания, я вынимаю из своей черной тканевой сумки копии документов, протягивая их ей. Затем жду, пока она вытащит из ящика стола бумаги на подпись о принятии на работу. Мы заключаем договор, после чего администратор говорит мне:

– Первая смена завтра в восемь. Не опаздывай, Миллер. Ты обещала, что не подведешь, – после чего женщина невольно улыбается. Я отвечаю ей встречной улыбкой и выхожу из кабинета.

 

2 недели спустя

 

Вот уже как две недели я работаю в пиццерии кассиром. Поначалу, конечно, было трудно, но миссис Янг все подробно объяснила. Я не соврала ей, что быстро учусь чему‑то новому. При моих обстоятельствах мне пришлось овладеть таким навыком. Я пока что стажер, однако платят прилично, потому не жалуюсь.

За эти полмесяца ничего особенного не произошло. Признаться, я даже не заметила, как быстро пролетело это время. Дни шли словно часы. Подъем–работа–дом–ужин–сон–подъем–работа… Так проходили эти две недели. Я будто погрязла во всем этом, совсем забыв про лето, про отдых, про хобби и в целом про весь мир.

Но все таки кое‑что случилось, когда я возвращалась сегодня домой. Как обычно, повернув на свою улицу, я проходила мимо детской площадки, на которой резвилась детвора. Их родители вовсе не следили за своими чадами. Казалось, что только здесь они могли отдохнуть от детских памперсов и криков, потому наслаждались этим моментом, как могли, «забыв» о детях на время. Слушая какую‑то музыку в наушниках, я невольно погрязла в своих размышлениях, как вдруг мою голову сковала жуткая боль, схожая на мигрень. Но эта была не она. Повернувшись в сторону, я заметила маленького мальчика лет пяти, скатывающегося вниз по спиральной горке. И тут что‑то с новой силой ударило в голову. Я узрела картину прям перед своими глазами: мальчик скатывается с горки, его мама сидит в телефоне на лавочке меньше чем в пяти метрах от него, не обращая на сына никакого внимания. В это время к ребенку подходит мужчина в серой толстовке с капюшоном, закрывающим его лицо. Он хватает мальчика и уходит с ним с детской площадки. Никто не видит этого. Мальчик и мужчина растворяются в воздухе, а затем я открываю глаза…

Все нормально, я все на той же площадке. Мальчик скатился с горки и собирается вновь взобраться на нее. Его мама сидит там же, где я и видела. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти мужчину в толстовке. Его нигде нет. Мое сердце колотится как бешеное, не давая нормально вдохнуть воздух. В попытках продышаться я замечаю что‑то странное возле горки. В тени рядом стоящего дерева вижу силуэт. Это тот самый мужчина в капюшоне. Он слегка оглядывается, после чего начинает подходить ближе к горке. В этот момент время для меня замерло. Я вижу, как малыш медленно скатывается с горки, а похититель уже близок к нему. Изо всех сил я рванула туда, поймав только что съехавшего мальчика.

– Оп, поймала! – говорю я с улыбкой на лице, глядя в сторону дерева. Силуэт разворачивается и уходит с площадки. Эту картину замечает мама ребенка и подбегает к нам.

– Господи, вы спасли моего мальчика. Если бы не вы, я бы больше не увидела его. – Она берет сына из моих рук себе и начинает плакать. – Какая же я дура! Прости меня, малыш, – произносит она и уходит, напоследок поблагодарив меня слегка дрожащим голосом. Я не могла прийти в себя еще минут пять, не понимая, что только что произошло. Я же видела это, но как? Я точно знаю, что видела. Я спасла этого мальчика…

Всю дорогу домой эти мысли вертелись в моей голове. Только зайдя в свою комнату, я словно вернулась в реальность. Стащив черную тканевую сумку с плеча, я кладу ее на стул, стоящий рядом с письменным столом, оставшимся от прежних жильцов. Сев на скрипучую кровать, я пытаюсь найти логичное объяснение тому, что случилось…

 

5 дней спустя

 

Я захожу на кухню. Меня обдает легкое тепло, исходящее из духовки, где готовится, судя по запаху, курица. Диган стоит у плиты и что‑то тушит в сковороде. Запах чего‑то жаренного наполняет всю комнату. Я вдыхаю этот аромат, и мой живот начинает сводить легкий спазм. На лице прорисовывается улыбка, а я вся в предвкушении этой божественной еды. Мой дядя очень хорошо готовит. Я бы смело назвала его Богом Кухни, при том, что особо сравнивать мне не с кем.

– Что готовишь? – спрашиваю я с изрядной ноткой любопытства в своем голосе.

– Пробовать не дам! – говорит он с усмешкой. – На обед у нас запеченная курица и овощное рагу, если можно это так назвать, – после Диган помешивает овощи, отчего образуется новая порция вкусного запаха. – Извини, у меня не сильно получается презентовать что‑то, – извиняясь, произносит он.

– Для того, чтобы мне снесло голову от твоей еды, вполне хватает и аромата, – смеюсь я, а он подхватывает, после чего вся кухня наполняется теперь уже нашим смехом.

– Ты в последнее время… – начал дядя, но потом оборвался на полуслове.

– Что я?

– Ты словно бы сама не своя, – договаривает Диган. – Уже последние дней пять–шесть, – он замолкает, дожидаясь ответа, пристально уставившись на меня, казалось, забыв об овощах, слегка подгорающих на огне.

– Может…может быть… – пытаюсь придумать быстро что‑то на ходу, – это переезд так сказался на мне, – делаю фальшивое предположение я.

– Спустя почти три недели с приезда? Не ври мне, Адрина. Только не мне.

– Ты же знаешь, я не стала бы врать тебе, – вру я. Да, это уж точно сарказм жизни. Врать о том, что я не соврала бы. – Я пойду постираю рабочие вещи на завтра. А ты пока доготавливай, – говорю я и выхожу из кухни.

Войдя в ванную комнату, я потихоньку закрываю дверь. Мне становится немного не по себе. Дыхание словно перехватило. Я приближаюсь к большому зеркалу, висящему над раковиной, и гляжу в него. Резкая боль бьет в голову. Я понимаю, что это снова начинается. Появляется шум в ушах, перед глазами возникает картинка…

– Нет! – кричу я и швыряю керамическую мыльницу прямо в зеркало. Оно вдребезги разбивается, отчего осколки разлетаются во все стороны. Созданный шум разносится по дому. Мои ноги подкашиваются, я падаю на пол. Истерика в миг охватывает меня. Забившись в угол, я плачу, поджав ноги под себя, закрыв руками лицо. В этот момент я слышу, как ручка двери начинает дергаться, а знакомый голос встревожено говорит:

– Адрина, что с тобой?

– Я снова видела это…