Добрый

Принцесса заложила руки‑лапки за спину, и начала медленно вышагивать по пещере, бормоча что‑то себе под нос. Периодически она останавливалась, пристально смотрела на лежащего меня, потом мотала головой и снова продолжала своё монотонное вышагивание. Это продолжалось довольно долго, но ни к какому результату не приводило.

Я же попытался растащить свои глаза от переносицы, но они настойчиво отказывались возвращаться на привычное для них место. Наверное, обиделись. А что, я бы тоже обиделся. Не дали им бедным сблизиться друг с другом. Столько лет прожили вроде и вместе, а на самом деле порознь. Тут бац – и такая возможность, и надо же стать такой маленькой помехе, как какая‑то переносица. И как встала нерушимой стеной, обороной, понимаешь, стальной… Точнее, костяной.

– Нет, вкусненький, – голос принцессы вернул меня из этих идиотских размышлений, – как закрыть твой хаос мыслей от посторонних, я не знаю. Но в мир тебя такого выпускать нельзя. Хотя стоп! Ну‑ка, ну‑ка, ну‑ка, – принцесса аж подпрыгнула, как будто ловя улетающую от неё мысль просветления. – На поляне, у могучего древа, твои мысли так не бегали. Точно, даже мне стоило приложить усилия, чтобы их увидеть. Так, так, так, – она задумчиво потёрла лапкой о лапку, как бы очищая пришедшее к ней озарение от всякой ненужной шелухи. – А ну, смотри на меня и отвечай: ты специально это сделал?

– Чем смотреть? – прорычал я в ответ, ещё раз безрезультатно попытавшись растащить глазки.

– А, это, – взмахнула лапкой принцесса и щёлкнула меня коготком по носу. Глаза как будто испугались этого безобидного щелчка и рванули по своим местам. – Говори давай, а то верну обратно, да так и оставлю.

– Что говорить‑то, я не понимаю? – пробормотал я в ответ, старательно погоняв зрачки по глазной орбите и убеждаясь в их прежней подвижности.

– Дурной настойкой нужно было меньше поить, Мара, – долетел до нас двоих третий голос, заставивший принцессу подпрыгнуть.

– Хлоя? А как? Почему я не почувствовала?

– Здравствуй, Мара. Выросла, шёрстку сменила. Может, и трон теперь твой? – Хлоя медленно направилась к принцессе, но в итоге остановилась чуть поодаль.

– Не твоё дело, – огрызнулась Мара, и её глаза заискрились водоворотом огоньков.

– А ребёнком ты было куда покладистее, – в глазах Хлои заиграли такие же водовороты. – Помнишь, как на коленках у меня сидела, да на ножке моей качалась, да хихикала от удовольствия?

– И у тебя ещё хватает наглости это вспоминать? – скорость огненного водоворота в глазах Мары всё усиливалась.

– А почему бы и не вспомнить прекрасные деньки? – улыбнулась Хлоя, но улыбка получилась неестественно‑настороженной.

– Я хотела тебе сохранить жизнь, Хлоя, мне нужна была твоя жизнь, но чувствую, что я старалась зря.

Из глаз Мары вырвалось огненное торнадо и рвануло в сторону Хлои. Глаза последней извергли точно такое же торнадо, которое рванулось навстречу первому. Два этих огненных катаклизма притормозили друг перед другом, покачались из стороны в сторону, словно расшаркиваясь в уважительных приветственных поклонах, и вдруг рванули в объятья друг друга как страстные любовники. Веер сверкающих искорок красивым бутоном расцвёл на вершине крутящего пламени и умопомрачительным водопадом стал медленно оседать на дно пещеры.

Я всё равно сильнее тебя, Хлоя! – кричала Мара сквозь рёв бушующего пламени.

– Остановись, девочка, что ты творишь? – вопрошала в ответ Хлоя.

– Во мне сотни и тысячи капелек силы погубленных варов.

Единое огненное торнадо стало ещё насыщеннее. Водопад искр из раскрывающегося бутона усилил своё течение. Вот он достиг пола. Вот, секундочку подумав, выплеснул в стороны небольшие щупальца ручейков, как бы пробуя поверхность на возможность вольготного течения по ней. Вот ручейки, осмелев, побежали в разные стороны, радостно искрясь от удовольствия. Хотя нет. Стоп! В какие стороны? О боже! Эти реки огня не потекли ни в сторону Хлои, ни в сторону Мары, они двинулись вправо и влево от них, набирая и увеличивая силу. И одна из них неуклонно приближалось ко мне.

Ну уж нет! Мы так не договаривались. Вы тут, девчонки, хоть все волосёнки себе до корней сожгите. Можете друг из друга бифштексов с кровью понаделать, можете и полностью прожаренных, а моя пропечённая тушка с румяной корочкой отказывается быть украшением данного стола. Мне и в сыром виде неплохо. Мне так существовать вольготнее.

Наплевав на все запреты не двигаться, которые давала мне принцесса, я что было сил рванул от огненной реки.

Ага, сейчас. Прямо ракетоноситель «Протон» на взлёте. Куда там первой космической скорости до моей. Всё, что мне удалось, – это перевернуться и плюхнуться на живот.

Я попробовал ещё раз вскочить на ноги и ринуться со всех них родимых подальше от пламени, хищно искрящегося метрах в двух от меня. Единственное поступательное движение, удавшееся мне совершить, – изгиб меня в районе талии с последующим выкидыванием тела вперёд на несколько сантиметров. При этом я чуть не оставил весь свой фейс мелким кровавым следом на каменном полу.

И какой же гад мне не даёт нормально двигаться?

О чёрт! Вспомнил. Эта мелкая пушистая дрянь меня связала! А ещё принцесса.

Собрав волю в кулак, я напряг все оставленные мне богом в моём пропитом организме мышцы, пытаясь разорвать сдерживающие меня путы. Нет, всевышний был сегодня явно на стороне пут.

С неимоверным усилием я попытался просто покатиться. Способ передвижения гусеницей стёр бы меня об пол как червяка о наждачную бумагу. И… о чудо! У меня получилось!

Так, один оборот вокруг своей оси. Второй. Тяжело, неудобно, но реально. Всё, девочки, жареный Сергей Анатольевич в собственном соку и с яблоком в зубах вам на ужин сегодня не улыбается. А то устроили тут фаер‑шоу.

Внезапно на очередном обороте вокруг себя моя спина упёрлась в стену. Стену капитальную, могучую и нерушимую, как основы мироздания. Я это почувствовал всем, что с ней соприкоснулось, а точнее плечом и тем промежуточным местом между спиной и ногами, которое в приличном обществе называть вслух не рекомендуется. Это самоё место тут же выдало примерно следующее:

«Всё, Серёга, чувствую, как никогда. Готовься, сейчас вся жизнь замелькает перед глазами. Можешь не запоминать. На фиксирование её в мемуарах времени не останется».

Собственно, сейчас я был со своей худощавой пятой точкой согласен как никогда. Искрящееся и играющее всполохами пламя уже не текло двумя ровными реками от огненного гейзера, образованного этими двумя саламандрами‑переростками. Оно обогнуло их по дуге и, оставив им два островка каменного основания пещеры, захватывало новые свободные пространства с настойчивостью морского прилива. Моё внутреннее Я, ещё не согласное повторить плачевную участь Жанны д’Арк, металось взглядом по пещере в надежде найти ту последнюю соломинку. Но увы. Данная инквизиция решила, что костёр лучше реки, и соломинки только послужат дополнительным быстросгораемым топливом.

– Эй, жар‑птицы, может, хватит?! – попытался я докричаться до двух принцесс сразу. – Тут сейчас человек заживо прожарится.

Ответ на мои вопли был ровно никакой. Ни одно ухо не дёрнулось, не говоря уже о мимолётном взгляде в мою сторону.

– Я говорю, спички детям не игрушка, а огнемёты в бабских руках – мировой катаклизм локального масштаба.