Добрый
Куда там! Проще было выпросить понимания у стены, которую я сейчас подпирал, и уговорить её расступиться компактной, но длинной пещеркой для моего быстрого исчезновения с огненного поля боя.
– Всё, курицы, вы меня достали. А ну, на «раз» – сидеть, на «два» – смирно, на «три» – погасить пламя! – Во мне проснулся мой ротный, лихо командовавший мной в армии. Хотя даже ему я сейчас бы дал сто очков вперёд. – Кому непонятно со стороны головы – занесём со стороны задницы. Вмиг пятиконечных звёзд на ягодицах нарисую.
– Убью! – голоса Хлои и Мары слились в едином порыве.
Их «огнедышащие» взгляды вдруг уставились в мою сторону. Огненный торнадо мгновенно перестал бушевать на одном месте и ринулся в направлении меня, набирая скорость с каждой секундой.
Наверное, на моём лице застыла гримаса вселенского, безмолвного ужаса. Да что там, наверное, точно застыла, хотя я себя и не мог видеть со стороны. Помню только, что рот мой перекосился в беззвучной гримасе. Глаза прямо выкатились из орбит и уставились, не мигая, на приближающийся огненный столб, ревущий уже в десятке сантиметром до меня.
И всё… Сознание милостиво решило не подвергать меня последнему жизненному испытанию – сгоранию в геенне огненной. Судя по всему, у моего сознания было больше человечности, чем у меня. А я ведь даже не успел его поблагодарить. Но, думаю, оно не обиделось. Ведь любой бы на моём месте не успел.
***
– Дура ты, Мара, чуть человека не угробила!
– Нет, вы посмотрите на неё! Это я дура? А сама‑то лучше, что ли? Накинулась на Серёжу, как разъярённая фурия. Кто кричал «убью!»?
– Ты.
– И ты.
– Ну ладно, вместе кричали. А дура всё равно ты. Если бы не накинулась на меня, ничего бы и не было. С какого перепугу тебя понесло?
– А кто войну против варов развязал? Матушка твоя. Ни с того ни с сего. Всё было мирно, тихо, по‑дружески, как добрые соседи. И на тебе… И главное – коварно, без объяснения причин.
– Войну… матушка… Мара, не неси бред…
– Слушай, я тебя сейчас точно прикончу, если не замолчишь. А так, просто возьму в плен и обменяю на окончание войны. Я, когда тебя на поляне увидела, аж завизжала от счастья. Надо же, такая удача! Сама в руки пришла. Вот, правда, засомневалась немного, слишком просто тебя оказалось в дурманный сон ввести. Даже сопротивления не было. Хотя силы вокруг тебя витали. Но подумала, вдруг морок сильный.
– И ты решила проверить? Побег устроить и по катакомбам погонять.
– Должна же я была убедиться.
– А братьев зачем отпустила?
– Сдались они мне. Принцесса ты. Сестёр у тебя нет. Власть наследуешь ты. А их пои, корми, на обмен транспортируй. Сами доберутся – не маленькие.
– Ты говоришь – война. А если их убьют по дороге?
– Обижаешь, варам дан приказ их не трогать и даже оберегать. А до своих доберутся – там уж они принцы. Мне их жизни не нужны, я не такая кровожадная, как некоторые. Да и взять тебя было проще одну, я же видела, что ты из последних сил. Побоялась даже, что скончаешься от усердия, и накроется весь обмен пушистым холмиком. Но нет, справилась.
– Ты говоришь, что мы вам войну объявили?
– Объявили?! Да вы напали как последние гургуты. Половина наших земель в крови захлебнулась, пока достойный отпор дать смогли. И вот уже несколько месяцев война идёт. Мы, конечно, пытались понять, в чём дело. Даже парламентёров к вам засылали. Но ни один так и не вернулся. Вот так бы и пристукнула тебя, если бы не шанс всё это закончить. Думаю, что матушка твоя ради любимой доченьки‑наследницы пойдёт на это.
– Нету её больше, Мара.
– Кого?
– Матушки. Убили её.
– Давай рассказывай мне сказки. Я сейчас только ушки поразвесистее распушу и буду внимать каждому твоему слову.
– Да пойми ты, дурёха малолетняя, переворот у нас случился.
– Будешь хамить – верну не целую, но дееспособную.
– Помолчи хоть минутку! Переворот, говорю, у нас случился. Родителей убили, меня с братьями закинули в другое измерение. Кто‑то сел на трон! Вот только не знаю кто.
– И весь народ в едином порыве им сразу поверил и пошёл войной на самых дружелюбных из соседей. Хлоя, чего ты мне в детстве сказок не рассказывала? Классно получается.
– Да не знаю я, почему поверил! Не было меня здесь! Не бы‑ло‑о‑о.
– Ладно, хватит. Добровольно пойдёшь меняться или силой тащить?
– Куда тащить? Там меня сразу и прихлопнут как мать.
– Могли бы и до этого прихлопнуть, если бы хотели. Чего тянуть‑то? Закидывать куда‑то, силы на порталы тратить.
– Вот я и хочу разобраться, Мара. И за смерть родителей отомстить.
– Ладно, хватит спорить. Всё равно без толку. Попозже разберёмся. Давай вкусненького в чувства приводить.
– Кого?
– Серёжу твоего. Или как ты там его называла? И где только такую прелесть откапала? Я, пожалуй, его себе оставлю.
– Да там, в другом измерении. Вот тебе и первое подтверждение, что я там была всё это время. У нас ведь таких нет.
– Ага, сейчас, подтверждение… как же. Ну, смоталась в другое измерение, эка невидаль при твоих способностях. Притащила вкусненького за какой‑то надобностью. Только теперь он мой. И отдавать я тебе его не собираюсь. Вдруг он тебе для победы над нами нужен.
Приходил я в себя какими‑то рывками. Вот вроде и голоса какие‑то слышу, и вдруг – провал. Потом снова адское пламя, и опять провал. Очнусь – нет пламени, есть голоса; и снова провал.
И так, казалось, до бесконечности.
Но постепенно окружающая реальность и внутренняя сущность начали приобретать осмысленность.
Голоса, женские – да, точно женские – чего‑то там активно спорили, доказывая друг другу. Но мне, если честно было сейчас не до них. Я пытался оценить ущерб, нанесённый мне адским пламенем.
Странно… Даже если я и выжил, искупавшись в этом напалме, то сейчас должен был испытывать адские муки от многочисленных ожогов.
Но мук нет. Не то что адских, а даже простейших.
У меня вроде открыты глаза? Или закрыты? Тьма кромешная, не понятно. А вдруг глаз у меня уже нет? Они просто выгорели дотла.
Но я слышу голоса. Не могу разобрать, чьи они, но слышу.
