Добрый

На принятие решения у меня ушло менее двух секунд. А что я, собственно, теряю? Да и потом, любопытство взяло верх, не каждый день можно лицезреть живого ангела.

Веки плавно поднялись, и изумрудные небеса снова приветливо пощекотали мне глазные нервы. Только лишь небеса. Никакое милейшее существо не парило надо мной, мирно помахивая крыльями. Значит, приземлилось, логично решил я и скосил глаза сначала вправо, потом влево, потом вперёд, потом даже попробовал назад. Результат оказался тот же. То есть ноль целых хрен десятых, а не говорливый ангел.

– Глазки поломаешь, вращая их в таком ракурсе.

– А ты не выкобеневайся и в прятки не играй, чтобы я их не поломал.

– Я?! В прятки?! Да я на тебе уже битый час сижу жду, пока твой разум вернётся в это вымоченное в денатурате тело. Только ещё раз предупреждаю, руками не маши.

Я с трудом прижал подбородок к груди, но не увидел ровным счётом ничего. Или почти ничего. Кроме маленького домашнего таракана, вальяжно восседающего на мне в районе диафрагмы. Ангела, хотя я уже и начал сомневаться, что говорил ангел, снова не было.

– Молодец, не из брезгливых.

Да кто же говорит, в конце‑то концов! Я что, мальчик для пренебрежительных развлечений?

– А ты глазки ещё раз на грудь скоси.

Я снова скосил глазки, и тут они у меня непроизвольно расширились. Насекомое, восседавшее на мне, приветливо помахало лапкой и выразительно пошевелило усиками.

Да ну! Похмельные глюки.

Я ещё раз взглянул на таракана, и он снова помахал мне, только уже другой лапкой. Вот тебе на! Люди допиваются до чёртиков, до зелёных змей и до прочей нечисти, но чтоб до приветливых тараканов… я такого не слышал. Хотя мои познания в этом не совершенны, а собственный опыт пока отсутствует. Сегодня, наверное, самоё начало этого опыта. Дай‑ка ещё посмотрю. Ну вот, теперь двумя лапками машет.

– Долго в гляделки будем играть? У меня ещё лапки остались, помахать? Э! Э! Э! Ты только в транс не впадай. Говорящий таракан – и что такого? Если таракан, то и поговорить нельзя? Сразу тапкам его, и веником на савок.

–Уйди, глюк. Говорящих тараканов не бывает.

– А говорящие собаки? – донеслось да моего левого уха.

– И собак тоже, – молниеносно парировал я.

– А кошки? – это уже в правое.

– Ни собак, ни кошек, ни тараканов, ни бегемотов, ни белых медведей никого.

– А как же попугайчики?

– А они не осознанно. И вообще, всем молчать! Глюкам слова не давали.

– А если мы не глюки? Если мы материальные?

С правой и с левой стороны в поле моего зрения вплыли две довольные морды – кошачья и собачья. Причём, кажется, я их где‑то видел.

– А вот если вы не глюки, тогда принесите человеку опохмелиться, тогда я сразу поверю в ваше существование. Хотя, даже вы если и глюки, но принесёте, то тоже ничего, хоть какая‑то польза.

– Вот жлоб, ради ста граммов готов родину продать.

– Нет, родину только за пятьсот, и то малую.

– Скупердяй.

– Всё, мальчики, предлагаю ша. Так, Сергей Анатольевич, примите, пожалуйста, хотя бы сидячее положение и внимательно выслушайте нас, по возможности, не перебивая. И ещё: убедите себя, что мы не глюки, не мутировавшие «белочки», не переодетые чёртики и не бред вашей алкогольной фантазии. Всё, давайте поднимайтесь.

– Ага, сейчас, так я вам и поверил. Бегу и падаю, стараясь не разбить пол‑литра. Хотя стоп. Если вы есть, то, вставая, я стряхну вашего друга, этого усатого, который мне всю грудь истоптал, а может, и придавлю нечаянно. Не жалко?

– Истоптал… да он давно покинул ваше бренное тело, а вы даже и не заметили. Подъём! Уши на растопырку, понимание – на максимум. Слушать, внимать, не перебивать, все вопросы потом. Давайте, Сергей Анатольевич, время дорого.

 

***

– Да, ладно, хватит заносить бред в мою и так больную голову. Я не верю ни единому вашему слову! Или что там у вас? Мяуканью, гавканью… А этот вообще разговаривать не может, только усами шевелить. И вот так будет правильно. И идите к чёртовой бабушке со всеми своими ко      нечностями. Не звери они, видите ли! Уж что‑что, а зрение меня пока не подводит и память ещё присутствует. Кошка и собака – это звери, теплокровные и млекопитающиеся. А это вообще насекомое, хрен знает чем питающееся. Нет, ну кошка с собакой ещё сдружиться могут – тут, как говорится, мировые факты налицо. А вот чтоб ещё и с тараканом… говорил я вам, не суйте свой нос в то, что я оставил себе на утро для поддержания здоровья. Так вы со своим куцым умишком мне не внимали. Попивали, небось, потихонечку? Вот и живите теперь в тройственном альянсе: кошка, собака и насекомое. Шведская семья двух взбесившихся зверей и одного таракана. Всё, адью вам с кисточкой. Меня оставьте в покое.

– Сергей Анатольевич, монолог закончен?

– Не мяукай, я по‑кошачьи не понимаю. И ты молчи, с собачьего я тоже не переводчик. А насекомым слова вообще не давали.

– Я сейчас кого‑то укушу, хоть и противно.

– Э‑э, осторожнее зубами клацай. Совсем взбесились. Я их на помойке подобрал, помыл, отчистил, блох вывел, и вот она благодарность. Выгоню вас к чёртовой бабушке из моей квартиры, нахлебнички. А тебя вообще тапкам шлёпну…

– А позвольте уточнить, где же та пресловутая халупа, которую вы называете квартирой? У вас же со зрением всё в порядке, как вы утверждаете, но что‑то мы её вокруг не наблюдаем. Может, направленице укажете, в какой стороне искать?

– Сказал бы я где, да интеллигентность не позволяет даже при вас ругаться. Всё, всем молчать, сейчас я вспомню, как мы здесь очутились, и покажу в каком направлении моя квартира. Только вы там больше не живёте, а то совсем от рук отбились. Короче, тихо! Я вспоминаю.

Вся эта странная троица молча пожала плечами. Вот ей‑богу не вру! Даже этот… мелкий, у которого и плеч‑то нет! И тихо отошли в сторонку. А я в свою очередь наморщил лобик и пошевелил ушами. И ничего тут смешного нет. Привычка ещё со школы. Когда начинаю усиленно думать, они сами шевелятся. Непроизвольно. Догадайтесь, как меня в классе дразнили. А вот не скажу! Скорее у вас уши зашевелятся, прежде чем додумаетесь.

Нет, не чебурашкой.

Ценная мысль по поводу всего происходящего отказалась посетить мой мозг. Я ещё наморщил лобик, почесал его, потом перенёс чесание на затылок, мысль издевательски отказывалась являться во всей красе.

В итоге, убив минуть десять для меня совсем не драгоценного времени, я сдался. А как бы вы на моём месте поступили? Вот, и я про это.