Дорога к рассвету – 4

– Извините, – начала Полина и осеклась. Она узнала эти сильные руки, осторожно обхватившие её за талию. Она подняла голову и встретилась взглядом с серыми глазами Егора. И заметила, как они мгновенно осветились радостью и тревогой.

– Полинка, с тобой всё в порядке?

– Да, – резко и сердито ответила она и сделала попытку пройти, но Егор обхватил её за плечи таким знакомым ей движением, что сердце заняло.

– Подожди, Полина, секунду подожди, – быстро начал он. – Скажи мне, как ты, как Катя?

– Катя на каникулах у Маши с Артёмом, – быстро ответила она, совершенно забыв, как сочинила минуту назад причину, по которой ушла с родительского собрания. И добавила резко, с обидой, – Егор, пусти. Увидят.

Егор, видя, что Полину больше нечем удержать, ещё раз жадным цепким взглядом обхватил её всю.

– Полина, я зайду к вам? По сыну ужасно соскучился. Завтра можно?

– Нет, не надо. Нам ничего от тебя не нужно, Егор. Извини, я спешу. Пропусти меня.

– Интересно к кому спешишь? – усмехнулся Егор, продолжая удерживать Полину за плечи.

– К мужу, – резко ответила она.

– Да, я видел его пару часов назад возле магазина. Он с приятелями тоже спешил куда‑то, – Егор не стал уточнять, что видел Володю и его приятелей уже навеселе, покупающим три бутылки водки.

– Егор, это тебя не касается, – устало ответила молодая женщина. Голос её вмиг перестал быть резким, и вся она мгновенно поникла. Егор заметил это.

– Не касается то, что моего сына воспитывает пьяница? – произнёс Егор с холодной усмешкой и отпустил плечи Полины.

Она попыталась пройти, чувствуя, что на душе становится не просто безнадёжно тоскливо, а скверно.

– Постой, – Егор опять задержал Полину, схватив её под локоть. – Ну, чего ты всё время пытаешься убежать, Полина? Не делай вид, что можешь сама обеспечить двоих детей. Толку от твоего мужика никакого.

– Послушай, Егор, – со злостью произнесла Полина, – У тебя есть о ком заботиться. Меня не надо опекать. Как живу, так и живу! – она вырвалась из его рук и побежала по ступенькам вниз.

Когда Настя встретила Егора в коридоре после родительского собрания, она поняла по его потухшему взгляду, что он столкнулся с Полиной. Поняла, но ничего не сказала и виду не подала. Егор взял из её рук пакет с тетрадями, и они пошли к машине.

 

Настя вышла из магазина и легко спустилась со ступенек. Егор уже ждал её, стоя возле своего уазика. Девушка подошла к нему и спросила:

– Егор, давно ждёшь? Я встретила в магазине родительницу и заболталась.

– Ничего, я недолго жду. Как там твои детишки? – улыбнулся Егор, ласково взглянув на неё.

– Хорошо. Даже лучше, чем хорошо, – улыбнулась в ответ Настя.

– Даже так? – Егор с усмешкой смотрел на девушку.

– Да. Представляешь, Егор, я, наверное, с детства мечтала стать учительницей. И мне всегда хотелось, чтобы у меня в классе были одни девочки. Знаешь, как это было в дореволюционной России в гимназиях. Мальчики учились в реальном училище, а девочки – в женской гимназии. И чтобы там обязательно были уроки хорошего тона и бальных танцев. Манерные такие барышни ходят по коридорам…

Егор засмеялся.

– Да, что‑то подобное я видел в фильмах, – произнёс он.

– И вот, представь, захожу в класс, а у меня одни мальчишки! Так само собой получилось, хотя гендерных классов у нас нет. У меня сначала шок был, но потом ничего, привыкла…

– Ну, это же здорово, что мальчишки, – весело согласился Егор. – И как тебе с ними?

– Лучше, чем я предполагала. Сначала очень расстроилась, конечно, но зато теперь меня каждый день до дому провожает кто‑нибудь из мальчишек. Сперва они ссорились даже, кто меня провожать будет, но потом установили очередь, – ответила Настя, продолжая рассказывать о своих подопечных, и вдруг заметила, как весёлый взгляд серых глаз угас. Она почувствовала, как Егор весь напрягся, замер. Он взял Настю за плечи и развернул к себе лицом, чтобы она не увидела то, как к крыльцу магазина подошли две молодые женщины. Одна из них чуть задержалась, обернулась и в упор посмотрела на Настю и Егора. Это была Полина. В старом поношенном пуховичке, в резиновых сапогах, с хозяйственной сумкой в руках она разглядывала девушку, стоящую рядом с Егором, на которой было новое кашемировое пальто нежно бежевого цвета, замшевые сапожки на высоких каблуках, тщательно уложенные в причёску волосы. Но хуже такого контраста между ней и девушкой Егора было не это. Егор внимательно смотрел на свою собеседницу, взгляд его был ласковым, весёлым. Она что‑то рассказывала, а он слушал её, не отводя от неё глаз, а потом засмеялся, всё так же смотря на неё. Полина поправила шаль, упавшую на плечи, подобрала под неё пряди волос и резко повернулась к Маше.

– Полина, с тобой всё в порядке? – с беспокойством спросила подруга.

– Да, Маша. Идём, нужно ещё успеть в садик за Катей, – произнесла Полина бесцветным неживым голосом.

Маша взяла Полину за руку, открыла дверь магазина и потянула девушку за собой.

Настя интуитивно обернулась. Полина уже исчезла в дверях, но девушка всё поняла. Она взглянула в глаза Егору. В них стояло отчаяние, безысходность и боль. Боль была неизбывной. Настя даже ревновать не смогла, увидев, сколько боли в его глазах. Егор спохватился, отвёл взгляд и спросил:

– Настенька, тебе больше никуда не нужно?

Девушка ответила сдержанно:

– Нет.

– Тогда поехали домой. Холодно, ты можешь простыть, – сказал Егор и заботливо открыл дверцу машины перед Настей.

Когда Егор завёл мотор, он опять спросил:

– Настенька, ты не замёрзла?

– Нет, – девушка отвернулась к окну. Она чувствовала, как её губы начали предательски дрожать, и не хотела, чтобы Егор это заметил.

Машина тронулась. Настя старалась не смотреть на Егора. Она крепко с силой сдавливала в руках перчатки, не видя проносившихся мимо домов и улиц. Ну почему? Почему так?! И ведь Егора и упрекнуть‑то не в чем. Он не встречается с Полиной, даже не подходит к ней и не разговаривает. И слова Полине сейчас не сказал. А то, что он любит только Полину, только её одну и никого больше, так очевидно! Нет, Егор очень внимателен к ней, Насте, заботлив, ни одного грубого слова не сказал. А вот она чувствует себя лишней, ненужной. Никому не нужной и не любимой. Неужели так будет всегда? Ей суждено быть нелюбимой женщиной, и с этим ничего не поделаешь?