Другая сказка

Старушка подошла к кровати и взяла за руку девочку, поворачивая кисть ладошкой вверх. На запястье вырисовывался символ луны и солнца, переплетающихся между собой. Очертания символа на мгновение озарились светом, после чего впитались в кожу и исчезли.

Домна покачнулась, взявшись за голову.

– Что это было? – прокричала мать, подхватив старушку под руку. – Что это было, Домна?

– Настал возраст у твоего ребенка, когда ее дар пробудился. Я ничего не знаю о подобном обращении, но будем ждать. Не теряй самообладания, не кричи, даже если увидишь что‑то необъяснимое, устрашающее. Это дитя создано для борьбы со злом, ее тело сейчас обретает неземную, неведомую нам силу.

Мать снова зарыдала, уткнувшись в плечо матушке Домне.

– Я не была готова к этому! Я не готова смотреть на страданья своей дочери… Боги, избавьте меня от этой ноши, я не просила ее, не просила этого!

Марья умолкла после отрезвляющей пощечины, которую подарила ей старушка.

– Думай, о чем просишь высшие силы, Марья! Я знала, что ты слабая, но не думала, что настолько. Бедное дитя, неужели ей придется самой справляться со всеми тягостями, не рассчитывая на твою поддержку?

Марья не ответила, тихо плача на скамье. Она устала и хотела спать, но ей было нельзя сомкнуть глаз, пока ее Мира не придет в себя. Это сводило с ума женщину, ломало и уничтожало. Ей нужна была поддержка, но так случилось, что из родных ей людей остался только муж, который трудился каждый день от зари до захода солнца, чтобы его семья могла себе позволить существовать зимой не впроголодь.

Через несколько дней Мире стало лучше, она начала есть и иногда вставать, но на улицу Марья выходить ей не разрешала, говорила, что пока рано, тело не восстановило силы.

Приближался день Купала. Мира очень любила этот праздник, когда можно было отправиться в лес и собирать вместе с матушкой Домной целебные растения и травы, листья которых обдало инеем, а солнечные лучи, пригревшие беззащитные зеленые лепестки растений, превратили мелкие и холодные кристаллы в капельки росы. В ночь на Купала роса на растениях считалась очень ценной и полезной. Она обладала целебными свойствами именно в этот день.

После сбора трав ранним утром можно было резвиться с подружками у реки, обливать друг друга водой, плести самые красивые венки из полевых цветов, аромат которых дурманил и заставлял веки прикрываться от наслаждения. А пушистый шмель, запутавшийся в переплетенных веточках от цветов, звонко зажужжав, устремлялся высоко в голубое небо.

Мира любила этот день за то, что можно было гулять до утра, за то, что все жители деревни на один единственный день забывали про страхи и собирались вместе у большого костра, водили хороводы, пели песни и танцевали, а после того, как огонь немного стихал, все с задорным смехом перепрыгивали через горячие языки пламени. Особенный обряд с огнем был и для пар, которые собирались связать свои судьбы. В прошлом году самый симпатичный, по мнению всех молодых девиц, парень, прыгнул через костер со своей возлюбленной, но руки их расцепились, что говорило о том, что браку не быть. И уже осенью девушка утонула в реке, когда стирала белье. Конечно, все жители деревни ссылались на русалок, кикимор или водяного, но одна лишь Мира видела, как все случилось на самом деле.

Василиса, так звали несчастную, специально утопилась, намотав на шею сарафан, а на другой его конец камень. Но Мира не стала рассказывать об этом взрослым, она понимала, что убедить их в том, что они сами себя запугивают, не получится.

И во время гуляний никто не упоминал о нечисти, которая в этот день тоже резвилась. Лишь изредка матушка Домна напоминала о необходимости гулять компанией и не забывать про полынь, которая поможет при встрече с русалками, которые с удовольствием утащат своих жертв в водоем, пополнив свои ряды.

– Мама, я смогу пойти с Домной в лес завтра? – Мира выждала удачный момент, когда они сидели за столом и обедали. Марья пребывала в хорошем расположении духа, а отец не был сильно уставшим, как обычно.

Мать не донесла ложку до рта, устремив взгляд на дочь, а затем на своего мужа, который никак не отреагировал на вопрос дочери.

– Я не против, ты знаешь это. Мне нравится твоя любовь к травам, и дружба с Домной меня тоже радует, но я беспокоюсь о твоем самочувствии. Мира улыбнулась, понимая, что мать уже в мыслях разрешила ей пойти на празднование.

– Я чувствую себя прекрасно, матушка. Возьму с собой полынь, заготовленную с прошлого года, чтобы тебе было спокойней, а мне безопаснее, хорошо?

Мать кивнула и продолжила есть.

Мира не переставала улыбаться и, выйдя из‑за стола, нашла на полатях мешочек, куда будет собирать травы, а в сарае отщипнула от пучка с полынью ветку, которую возьмет с собой.

– Садись за вышивание, – строго сказала мать, когда Мира переступила порог дома. – Очень много времени ты потеряла из‑за болезни, а раз уж почувствовала в теле бодрость, будь добра заняться своими обязанностями.

Обязанностями матушка называла и помощь по дому, и готовку, и уход за скотиной, и работу в поле, и, конечно, вышивание, которое Мирослава не любила больше всего.

– Ах, матушка… – досадно прошептала девушка, усаживаясь на скамью. – Неужели это так необходимо? Я лучше полы с десяток раз вымою, чем буду вышивать!

Марья не стала отвечать на протест дочери, ведь Мира не знала, что мастерит себе приданное, которое заберет с собой, когда выйдет замуж за Владимира. Оставалось не так долго, пара лет – и с плеч Марьи спадет тяжкая ноша. Она сможет спокойно жить, не думая о том, что ей и ее семье грозит опасность. Мира к тому времени научится у Домны варить отвары целебные и настои, и вскоре станет местной ведуньей. Станет защищать свой народ от нечистой силы.

Девочка сидела за работой в углу, источником света которого была одна единственная щепочка в стене, что потрескивала, беспокоя пламя, заставляя его извиваться и плясать, отбрасывая на стену кривые тени. Обернувшись на дочь, Марья выдохнула, позволяя себе хоть на мгновение расслабиться. Ее мучила необъяснимая тревога, но она, прижав руку к неравномерно бьющемуся сердцу, продолжала суетиться у печи, выгребая золу.

Во дворе послышались тяжелые шаги. Дверь тяжело скрипнула, впуская хозяина дома внутрь.

– Тятя пришел!

Бросив ненавистное занятие, Мира соскочила со скамейки и бросилась в объятия отца, который с легкостью поднял ее на руки и прижал к себе.

Мира любила запах, исходящий от отца в конце дня. Зимой, вернувшись домой с хворостом, он приносил с собой аромат снега и леса. Весной – талой воды и березового сока. Летом пахло свежескошенной луговой травой, а осенью – мокрыми листьями и грибами.

Поставив дочь на ноги, Святослав прошел к жене и обнял ее за плечи, словно уловив в воздухе волнение души своей супруги.

– Что с тобой, Марья? Отчего не весела, милая?

Супруга молча прикрыла глаза, прижавшись к Святославу спиной. Она хотела поделиться переживаниями, но не понимала сама, с чем они связаны, поэтому лишь провела по грубой коже мужских рук ладонью и шепнула:

– Все в порядке, садитесь за стол. Ужинать пора.