Естествознатель. Книга 2. Тернистый путь

Наконец старуха перестала плясать и остановилась посреди комнаты, переведя дух. Затем она поежилась, что могло бы означать, что она хоть чуть‑чуть осознает происходящее.

– Холодновато здесь… – задумчиво произнесла она, в то время как ее желтые глаза неестественно искрились весельем. – Холодновато… А где моя любимая крошка?

Девочка содрогнулась от ужаса и неприязни.

– А, вот ты где, моя дорогая. Будь хорошей, разожги камин. – Голос старухи звучал не как просьба, а скорее как приказ, однако же глаза ее будто не соглашались со своей владелицей – они по‑прежнему светились добротой и лукавством.

Бедняжка молниеносно кинулась к камину. Она так торопилась, выполняя приказание, что руки ее дрожали, не в силах удержать огниво. Наконец ей удалось разжечь костер, и гостиная начала постепенно согреваться.

– Чем ты занималась без меня, крошка?

– Я… мыла полы… – пробормотала та еле слышно. Пожилая женщина весело расхохоталась, обнажив белые, совсем неиспорченные зубы.

– Глупое занятие. Но сегодня ты не будешь скучать, моя дорогая. Я решила сделать с тобой что‑нибудь эдакое… Необычное… – весело добавила она, повергнув несчастную в невероятный ужас. – Ты же знаешь, как мне нравятся эксперименты. А ты как раз подходишь для воплощения всех моих чудесных идей. Я шла домой и думала, почему бы мне не изменить твой облик… Вот сколько тебе смрадней, дитя? – последнюю фразу она произнесла по‑матерински нежно и опять безумно расхохоталась.

– Тринадцать, – пробормотала девочка, наивно ответив правду. Старуха в первый раз в жизни поинтересовалась чем‑то, что касалось лично ее.

– Уже тринадцать… А такая страшная, никудышная, прямо комок грязи… Полное ничтожество, – совершенно спокойно и рассудительно произнесла пожилая женщина, хотя дикий блеск в ее глазах не выдавал ни малейших признаков разумности.

Служанка вдруг упрямо сжала губы.

– На себя посмотри, старая карга! – звонко выкрикнула она и сразу же замолчала, подавившись страхом. Девочке стало дурно от своей безрассудной смелости. Ну, по крайней мере, перед смертью ей не будет стыдно за свое поведение. В этом доме ее постоянно звали ничтожеством, хотя она точно знала, что подобный эпитет к ней не относится. В последнем она не могла быть уверенной наверняка, все‑таки ей не приходилось встречать людей в этом лесу и не с кем было сравнить себя. Однако, следя за поведением своей наставницы, ей удалось понять, что та называет гадкими именами все, что движется и никоим образом не относится к ее собственной персоне. Только себя она трепетно любила и всячески превозносила.

И сейчас оскорбление словно пощечина просвистело в воздухе. Хозяйка остолбенело вытаращилась на девочку, и ее желтые стеклянные глаза на секунду замерли в отвисших веках. Потом она начала смеяться так сильно, что дом, казалось, заходил ходуном. Ее морщинистый подбородок затрясся всеми своими складками. С потолка посыпалась ветошь.

Девочка в панике кинулась к двери, надеясь ускользнуть от старых крючковатых лап. И, о чудо, ей удалось выбежать из комнаты. Юная мятежница просто не чувствовала ног – так быстро она бежала! Вслед за ней стрелами летели бурные проклятия и ругательства, значения которых она не совсем понимала. Наконец предбанник, крыльцо и все ступеньки оказались позади нее, и страшный дом выпустил девочку в суровые чертоги промозглого леса. Ее босые ноги безжалостно терзали острые камни и мокрые от дождя коряги, но бедняжка не ощущала ровным счетом ничего.

– Прощай навсегда! – надрываясь, прокричала храбрившаяся беглянка оставшемуся позади опостылевшему дому. Однако пробежав еще несколько единометров, девочка замерла, и ее ступни будто бы приклеились к холодной земле. Несчастная вскричала от ужаса, пытаясь сдвинуть их с места – но, увы… Они не принадлежали ей больше. Такое бывает в кошмарных снах, когда ты спасаешься от преследования и тебе надо непременно убежать, но ноги словно ватные – они не слушаются более своего хозяина! Девочка обреченно развернулась на носках и медленным размеренным шагом побрела в сторону проклятого дома. Ее ноги сами несли взбунтовавшееся тело назад, туда, откуда вряд ли она когда‑либо сможет уйти. Незадачливая беглянка была готова разрыдаться от страха – там ее ждала верная смерть.

Стоило несчастной только взойти на порог, как она увидела перед собой статного черноволосого мужчину с пучком березовых веток в одной руке. Незнакомец с притворной ласковостью улыбнулся и гостеприимно указал мятежнице на дубовый стул. Девочка в страхе попятилась. Ей было не убежать от мучительницы. Проклятая могла все на свете, и главным ее фокусом было перевоплощение. Вряд ли такие дары давались обычным людям. Но дары ли? Или скорее проклятия?

Мужчина вышел невероятно ладным, высоким, стройным как ива, но его выдавали неестественные, будто картонные, темно‑желтые глаза. Они горели безумием, как и у хозяйки.

Красавец весело смотрел на испуганного ребенка, для пущего устрашения помахивая в воздухе розгами. Девочка в первый раз видела мучительницу в образе мужчины – возможно, так она выглядела куда более привлекательной, но от этого не менее страшной. Бедняжка даже на секунду подумала о том, что ей нравится выбранный хозяйкой образ, но она тут же отогнала прочь подобные мысли. Никогда она не будет восхищаться своей кровопийцей! Цвет спелого помидора залил ее щеки, и она исподлобья уставилась на мучительницу.

– Я красен лицом, не так ли, милая? – довольно ухмыльнулся мужчина, словно книгу прочитав глаза своей подопечной. – Я только немного накажу тебя. Ведь ты оскорбила меня и пыталась убежать, – объяснила хозяйка низким мужским басом, – а потом сотворю с тобой что‑нибудь эдакое.

Девочка ничего не могла сделать, она была в плену у этой странной женщины. Мужчина замахнулся розгой, и удар пришелся ей по спине – она терпеливо молчала, проявляя завидное упрямство. Еще один и еще. Она по‑прежнему не произносила ни звука, до боли сжав тонкие губы. Кормилица могла повелевать всем ее телом, но не душой.

Внезапно сильный грохот, раздавшийся в противоположной части дома, спас девочку от предстоящей расправы. Бедняжке показалось даже, что земля под ней встряхнулась и готова вот‑вот разверзнуть свои недра и принять ее в смертельные чертоги. От взрыва невиданной силы вылетело стекло – единственное в том прогнившем насквозь доме. Оно с ужасным треском приземлилось на пол, разделяя служанку и ее хозяйку, которая от страха стала белее чистого снега.

– Что это? – хрипло прошептал мужчина, затравленно озираясь по сторонам. И все‑таки он был бесподобен, этот последний образ хозяйки. Настороженный и испуганный, будто дикий зверь, заметивший охотников, мужчина выглядел великолепно – у него было красивое, немного поэтичное лицо с точеными скулами, большие глаза и изящные губы аристократа, который слишком любит себя. Его длинные ресницы еще дрожали от возбуждения, вызванного предстоящей расправой над своей жертвой, а в глазах плясали безумные огоньки.

– Именем Вингардио, приказываем всем выйти из дома! – раздался чей‑то громкий повелительный голос.

Девочка встрепенулась. Это был ее шанс. Что следовало ей предпринять? Часто мы этого не осознаем, но нам постоянно приходится делать выбор. Между добром и злом. Она свой выбор сделала быстро, не колеблясь ни секунды.