Фальшивые императрицы и следователь Железманов
– Господин следователь, я мало чем могу помочь. Товар отпускала моя жена.
– А с ней можно поговорить?
– Да, конечно. Только того, она подслеповатая, видит плохо, не думаю, что она хорошо разглядела этого мошенника.
Позвали женщину, но толку от разговора было мало. «Мужчина принес, но как выглядит, не знаю, не разглядела», – твердила она. Намечающееся бельмо на глазу подтверждало, что это не притворство. Пока следователь беседовал с владельцами лавки, полиция доставила в здание окружного суда хозяйку увеселительного заведения. «Мамке» было уже хорошо за сорок, но по профессиональной привычке она старалась хорошиться (именно хорошиться, а не хорошо выглядеть: обильные румяна, кокетливые кудряшки, достойные возраста Лолиты).
– Неужто кто‑то из моих девочек плохо обслужил клиента? – начала она.
– С каких это пор качество работы вашего заведения является предметом следственного интереса?
– И я вот думаю, с чего бы это меня сюда пригласили?
– Вы, мадам, вроде как два дня назад в банке Живаго на улице Астраханской пытались открыть счет и передали денежную купюру достоинством в сто рублей, – задал вопрос по существу следователь.
– Было дело, доход кое‑какой имеется. Вот решила вложить их. А что такого? Заведение у меня правильное, все по закону. Вы во врачебном комитете можете справиться.
– Меня больше интересует происхождение этой купюры. Откуда она у вас? – пояснил Зазнаев.
– А что такого? – опять не поняла владелица развлекательного учреждения, при этом она пыталась кокетливо водить глазками, жеманно разводила руками. Но Иван словно не замечал этого.
– Дело в том, что купюру в банк вы принесли фальшивую. Это разглядели не сразу. Но сути это не меняет.
Лицо женщины выразило существенный испуг:
– Господин следователь, я вам Богом клянусь, что не знала этого. Я не умею делать фальшивые деньги, у меня другой бизнес, и он идет неплохо, ибо я знаю толк в некоторых мужских слабостях. – Последнее опять было произнесено кокетливым тоном.
– Я вам верю. Я уже сказал, что подделки высокого качества, просто так на коленке их не склепаешь. Поэтому мне очень надо, чтобы вы сказали, откуда у вас этот денежный знак.
– Ну откуда у меня деньги вообще? – жеманно протянула «мамка». – Ее клиент принес.
– Я понимаю, что клиентов у вас много, но все же вы сможете вспомнить, кто именно принес ее? Вы сами принимаете плату от посетителей или это делают ваши девочки?
– Сама, им только волю дай, мигом полвыручки прикарманят. А кто именно принес, я, пожалуй, вспомню: представительный такой мужчина, одет хорошо. У нас приличное заведение, цены немаленькие, поэтому к нам голодранцы не ходят.
– Сможете его опознать?
– Думаю, что да.
– Тогда завтра с утра с барышней, которая его обслуживала, придете к городской больнице.
– Зачем? – недоуменно спросила женщина, возражать у нее и в мыслях не было – с властью лучше не шутить, но ей и в самом деле было непонятно зачем. Может, незнакомец еще и является носителем нехорошей болезни? Это было бы крайне неприятно: Клавочка (проститутка, которая обслуживала того господина) была одной из лучших в заведении, ее часто клиенты зовут. Если ей придется лечь в больницу, убытки налицо.
– Опознать надо одного человека.
– А что, он находится в больнице?
– Да. Жду вас завтра ровно в десять.
Женщина кивнула головой.
На следующее утро Зазнаев встречал их у главного входа в городскую больницу на улице Семинарской. Клава оказалась и в самом деле миловидной девицей, на которую профессия наложила только едва заметную печать: раскрашена была не вульгарно, держалась не вызывающе. В принципе можно было принять за модистку или белошвейку.
– Пошли, – приказал Зазнаев и повел женщин в морг. Оказавшись на пороге мертвецкой, девица заколебалась:
– Ой, там что, мертвые? Я боюсь! Можно я туда не пойду?
– Нет, не можно. К сожалению, человек, которого я должен вам показать, убит. Мне надо, чтобы вы на него посмотрели. Не могу же я принести тело к вам в заведение. Боюсь, что ваши клиенты испугаются.
Формулировка была выбрана очень удачно. Репутация заведения для «мамки» была всем, поэтому она первая приложила руку, чтобы у ее сотрудницы прекратилась истерика. Причем сделала это в буквальном смысле слова: она шлепнула девицу по месту, что чуть ниже спины, и приказала:
– Не вопи, иди, куда тебе говорят, покойники, они все равно не кусаются.
Видимо, с дисциплиной в заведении было все в порядке, поэтому барышня прекратила артачиться и пошла за следователем. Опознание прошло без каких‑либо инцидентов и результативно: обе жрицы любви уверенно опознали клиента, который был у них четыре дня назад и расплатился злополучной купюрой.
Зазнаев позволил Клаше покинуть мертвецкую и уже на улице начал задавать ей новые вопросы:
– Он ничего о себе не рассказывал?
– Так к нам не поговорить вроде приходят.
– Это я понимаю, но все же напряги память, может, что‑то упоминал: откуда, зачем в город приехал?
Еще один шлепок по тому же месту со стороны работодательницы возымел волшебное воздействие на память и сознательность:
– Говорил, что из столицы он, что скучно ему в нашей глуши. Вот, больше ничего не сказывал.
Следующий шлепок уже не помог. Видимо, вся информация была исчерпана.
Становилось ясно, что для раскрытия преступления надо ехать в Питер. Полгода назад перспектива ехать в служебную командировку в столицу Зазнаева бы сильно обрадовала. Он не был петербуржцем по рождению, но прожил в этом городе много лет: родители отдали его учиться в Училище правоведения, кроме того, в Северной Пальмире у Ивана были родные. Родителей он лишился рано, поэтому к своим двум теткам, живущим в столице, относился очень нежно. Да и сам город звал: хотелось погулять по улицам, где ходил юношей, опять зайти в трактирчик, где они, ученики Училища правоведения, иногда пропускали рюмочку‑другую. (Вот оно: «Чижик‑пыжик, где ты был? / На Фонтанке водку пил»[1].) Кому из нас не хочется вернуться в место, где прошла его юность? Но сегодня была другая ситуация: Иван беспокоился за жену, она плохо переносила беременность, и будущему отцу было страшно ее оставлять. Однако служебный долг звал, да и врач считал опасения Ивана чрезмерными:
– Не надо так волноваться, ничего страшного с вашей супругой не происходит. Многих женщин мучают тошнота и обмороки во время беременности, это скоро пройдет, даже быстрее, чем сама беременность. Поэтому поезжайте, куда вам надо, все равно повлиять на состояние своей жены вы не можете.
[1] Чижиками‑пыжиками называли воспитанников Училища правоведения. Более подробно это объяснено в романе «На своем месте, или Новые приключения следователя Железманова». Читайте на сайте «ЛитРес» https://www.litres.ru/
