Ферзь

Но все‑таки, пока хозяин работал, кто‑то должен был следить за всеми делами в насыщенном мире, ограниченным далеко не одной комнатой. На эту роль джентльменом был выбран Киббо – умевший говорить пустынный паук, на брюшке которого красовалась метка с золотым верблюдом.

Тем временем, покамест обычные рабочие выполняли свои обязанности, главный обладатель золотой татуировки медленно подкрадывался к мужчине, который в какой уже раз напивался окружением.

– Хозяин, – обращалось многоглазое животное, играя эмоциями, которые олицетворялись лишь движением лапок.

– ЧТО ТЕБЕ НУЖНО?

Хозяин, по натуре своей, словами на ветер не разбрасывался.

– У нас, как мне кажется, небольшие проблемы с вещим аквариумом. Он грешен на песок.

Мужчина с подозрением взглянул на Киббо, а затем направился к вещей чаше.

– ПОКАЖИ МНЕ, ЧТО ТЫ ВИДИШЬ? – прикасаясь лбом к стеклу, просил незнакомец.

В таре с раствором начали вырисовываться однотипные символы и руны.

– Может оно ошибается?

– СТЕКЛО НИКОГДА НЕ ВРЕТ.

Киббо всегда знал это, но, когда происходило что‑то нехорошее, ему так хотелось верить в противоположное.

Джентльмен снова дотронулся до огромного сосуда.

– СКАЖИ МНЕ, ГДЕ? – шептал рассерженный голос.

Золотой паук, чтобы взбудоражить обстановку еще больше, пропищал: – А если он вернулся?

Взгляд мужчины стал затуманенным. Вопрос главного паука заставил на секунду вспомнить о тяжелых временах, которые отставили сильные отпечатки в голове.

– Что вы намерены делать, хозяин?

Сольпуга взволнованно фигурировала передними лапками, оставляя в воздухе светлые, секундные блики.

– ИСКАТЬ…

Незнакомец захлопнул дверь хранилища, уселся в вагонетку, набрал нужные цифры и переместился к первой двери, табличка которой вещала название района.

Он вышел в реальный мир, встречавший его с распростертыми объятиями, и начал обследовать все населенные места, двигаясь со скоростью света или чуть‑чуть быстрее к каждому последующему часовому поясу.

 

Глава одиннадцатая

 

Уже несколько дней подряд мальчик ложился спать гораздо раньше.

Вот и сейчас на часах показывало не больше девяти вечера, когда Ферлиз поворачивал ручку из кафельной комнаты.

Он заварил себе кружку зеленого чая, который за последнее время сумел вытеснить крепкий кофе из рациона, и поднялся в детскую. Бонифаций медленно провожал хозяина тоскующим взглядом, перед которым Рико просто не смог удержаться и продал несколько минут ласки любимой собаке в обмен на мокрые руки.

Сидя за столом, мальчишка растормошил чайный пакетик, чтобы тот обделил воду вкусом спокойствия, а затем продолжил дорисовывать недавние видения. Надобности в этом особой не было, так как парень просто держал их в памяти. Но для развития сознания продолжал пачкать листы бумаги с надежной на возможное открытие еще каких‑либо способностей.

Когда стрелка перевалила за девять, разрисованная бумага отправилась на остатки свободного места, а юнец после погасил настольную лампу и лег в постель. Но, только закрыв глаз, Рико вспомнил о недавней просьбе матери. Поэтому он спустился в зал, взял переполненную водой лейку и полил фикусы, что усыхали на столе. Затем со спокойной душой закрыл глаза в ожидании нового приключения.

 

Раздался звук щелчка (парень очень любил так делать перед чем‑то эффектным), и Рико оказался в огромном концертном зале, в котором уже вот‑вот должно было начаться музыкальное представление, где бы обязательно выступили любимейшие исполнители мальчика.

В то время, пока все вокруг медленно заполнялось людьми, Ферлиз решил погулять по земле собственника, которая появилась благодаря выступлениям, что недавно смотрел парень. Он так хотел здесь оказаться вживую.

И вот еще одна мечта сбывается, пока мальчонка радостным взглядом поедает гримерную.

Так вышло, что парень не знал точно, как должно выглядеть помещение, в котором собираются артисты перед выходом на сцену. Поэтому фантазия в данном аспекте чересчур разгулялась.

В первую очередь комната оказалась не единственной, поэтому помещений было несколько и еще больше коридорчиков. В одной из комнат бесспорно расположилась гримерная, которая могла похвастаться большим зеркалом, размером два на два метра, с десяток осветительных приборов, внушительных размеров столиком с кучей бутылочек и флаконов. Рядом со столом лежали миниатюрные стульчики, а неподалеку, в углу стоял с кожаными складками диван, над каковым висели фотографии. На полу развалился, словно медведь, мягкий белый ковер, покрытый лепестками роз.

Короткий коридор из гримерной вел в просторную гардеробную, где обустроившиеся по периметру зала костюмы придавали неопределенность во времени, так как здесь можно было отыскать как одежду наших далеких предков, так и современную униформу. Также, хоть зал и предназначался для музыкантов, фантазия Рико проявила одежду всевозможных жанров. Казалось, тут сомкнулись опера и балет, показ мод и музыкальный концерт, театр и футбол.

– Х‑э‑э‑э‑й, – во всю раздался возглас мальчишки.

Это промчалось по округе так сильно, словно Рико кричал в каньоне.

Помимо гримерной и гардеробной, были еще склад и спальные помещения. На складе находились музыкальные инструменты и инвентарь, что не принадлежал ни к одной из известных каст. Гитары и саксофоны, виолончели и скрипки, другие инструменты величественно облокачивались на подставки и на голые, картонные стены. В коробках лежали разобранные манекены и деревянные фигурки, похожие на людей. Декорации обволакивали остальные вещи, которые никто никогда не видел при таком тусклом свете. В дополнение ко всему где‑то в углу прятался старинный орган, тихо издававший естественные звуки, словно старый дед, когда никого рядом не было.

Дальше по коридору все остальные комнаты являлись спальнями в своем естественном виде. Обычные двухъярусные кровати прилипали к стенам, где рядом стояло по одной тумбе. Внизу валялся все тот же ковер, тянущийся по всему полу и заползающий во все щели. Тускнеющим светом отзывались недорогие светильники.

Но, несмотря на всю естественность, кое‑что необычное все‑таки было. На одной из указанных тумбочек стоял маленький черный будильник, а в углу комнаты – открытый чемодан с одеждой.

Не успел Рико подойти ближе, как детский механизм резко заверещал, словно предупреждал кого‑то. Главный герой струсил, сразу вырубил маленькую сирену, которой отдавал внимание еще на протяжении минуты.

Скрип раздался за спиной.

– Я как раз хотел отключить этого маленького дьявол, – приветствовал мягкий, приятный голос.