Фонтан бабочек

– Ну ты же сама нам с Варей рассказывала про гуся, у которого собачья душа была, может быть, и у этого тоже. А мы с Варей сами его воспитывать будем, травку там рвать…

За дверью зашуршало. Вероятно, сёстры решили действовать вместе, и за дверью дожидалась своей очереди Варя. Стало ясно: надо действовать решительно, иначе гусь на это лето мне обеспечен, а я ведь не сказала детям, что и того преданного гуся в конце концов съели.

– А что, если у гусёнка окажется не собачья, а кошачья душа и он Есика съест? – сказала я первое, что пришло в голову, и, кажется, угадала.

В дверях появилась Варя и тут же с порога заявила:

– Не надо нам гусёнка, мы лучше Есику девочку купим, а то ему одному скучно.

 

Приключения шахматного коня

 

Владимир Андреевич разбирал вещи деда, вещей было не так много, но все они были для него памятны, он помнил их с самого детства и теперь мучительно думал, что из них он может взять с собой, а что придётся оставить здесь: квартира не резиновая, и всего вместить, конечно, не может. Мужчина уже отложил в сторону альбом с фотографиями, письменный прибор, пачку писем и вдруг вспомнил о шахматах, о тех костяных шахматах, которыми дед так дорожил, что даже ему не давал с ними играть. Владимир Андреевич был страстным шахматистом – правда, играл оставшимися ему от отца простенькими деревянными фигурами. Вспомнив о дедовых шахматах, он пробежал глазами по полкам шкафа, те были почти пусты, заглянул в стол. Шахмат не было.

«Странно, – подумал он, – неужели дед их кому‑то отдал?»

Мужчина выдвинул один за другим ящики дедова комода – какие‑то листки, конверты, вырезки из газет, оловянный солдатик. Владимир Андреевич взял его, повертел в руках, не веря своим глазам. Совершенно точно, это его солдатик, вот даже кончик штыка отломлен, это он его отломал, когда выковыривал застрявшую в щели монетку. Как же он сюда попал? У него в детстве игрушек было немного, потому отчётливо помнилась каждая, а единственный оловянный солдатик – тем более.

Владимир Андреевич присел на старенький диван, стараясь вспомнить что‑то, что связывало пропавшие дедовы шахматы и солдатика. Напряг память, боясь, что не вспомнит, слишком много времени прошло, и вдруг вспомнил.

Он просочился в комнату деда незаметно, даже дверь не скрипнула, но дед всё равно заметил.

– Пришёл? За шахматами охотишься? Ну садись, мы ещё не начинали.

Шахматная доска была уже разложена, пестрела белыми и чёрными квадратиками, и на ней в боевом порядке, точно на реальном боевом поле, расставляли теперь шахматные фигуры. Приготовление к сражению было неторопливым, дед вообще не любил суеты, а уж когда к нему заходил его старый институтский товарищ и они садились играть в шахматы, тем более. Он не спеша брал фигуру из коробки, некоторое время держал в ладони, словно оценивая, на что та способна, потом окидывал внимательным взглядом шахматную доску и аккуратно ставил ту на предназначенное для неё место. Наконец два войска выстроились своеобразным каре друг напротив друга. Впереди пеший ряд воинов с пиками и топорами в каких‑то смешных плоских касках, больше похожих на тарелки, оттого эти пехотинцы не особенно напоминали настоящих солдат. Эти недотёпы чаще всего гибли в шахматных сражениях, потому мальчик и знал их лучше других – съеденную фигуру отдавали ему, а уж он ставил их на край стола и долго внимательно рассматривал. Больше всего его удивляло, что на их камзолах даже пуговки были вырезаны. Игрушек у него в детстве почти не было, он родился сразу после войны, когда было не до игрушек. «Страну поднимать надо», – часто говорил отец. Вовка, конечно, играл, как и всякий ребёнок, даже устраивал целые баталии, правда, солдатиками ему служили большей частью бабушкины пуговицы, а тут, на шахматной доске, были настоящие солдаты.

– Дед, а что они так смешно одеты, ни пилоток, ни ружей? – спрашивал он поначалу.

– Шахматы старые, – отвечал тот скупо, – тогда ружей было мало.

– Это когда же было, при царе, что ли?

Вовка уже слышал, что была революция, а до неё – царь.

– Ещё раньше, и вообще… – дед не любил такие разговоры, считал Вовку слишком маленьким для них.

Дед и дядя Юра не спеша начали партию, разыгрывали дебют, как они говорили. Играли они не часто и оттого, наверное, растягивали удовольствие. Партию обычно начинали пешки.

«Оно и понятно, – думал Вовка, внимательно следя за каждым ходом, – не жалко, вон их сколько». Он с нетерпением ждал, когда игрокам надоест строить оборонительные линии и они пойдут в наступление.

– Смысл шахмат не в том, чтобы съесть чужую фигуру, а чтобы сохранить свою, – часто говорил дед, видя, как внук елозит от нетерпения.

Вовка ещё в шахматы не играл и совершенно не мог взять в толк, зачем нужно так долго переставлять фигуры, когда можно вот так сразу – бац! И всё.

Вероятно, тогда у него и родился план завладеть дедовыми шахматами.

– Вот, на, – дядя Юра с гордостью передал ему белого офицера, – дед «проспал».

Вовка глянул на деда, тот сосредоточенно смотрел на шахматную доску, не спал.

Мальчик осторожно взял маленькую костяную фигурку. Человечек небольшой, в половину его ладони, а то и меньше, на голове треуголка и маска, на плечах широкий плащ, в складках которого виднеется кинжал. Кинжал острый, Вовка сам пробовал, укололся даже. Офицер, дед его ещё слоном называл, мальчику не слишком нравится, да и какой из того слон, слонов‑то Вовка видел.

«Хорошо бы короля получить», – думал он, с вожделением глядя на странную фигурку в мантии и с короной на голове, почему‑то одетую в пузатые шорты и чулки. Вовка бы такие ни за что не надел, их только маленькие носят, а ему уже шесть лет, и он через год в школу пойдёт. Королева ему тоже нравится, она хоть и поменьше, но очень красивая и в платье. У мамы такого платья не было, хотя мама, он это точно знал, красивее королевы.

«И почему папа не купит ей такого платья?»

Вовкины мысли всё время кружились, словно бабочки, он их не отгонял.

– Держи, – дед протянул мальчику чёрного коня.

«Вот это да!» – Вовка замечтался и не заметил, как того съели. Конь с всадником поднялся на дыбы и угрожал копытами столпившимся вокруг него пленным пешкам, а всадник‑то вот‑вот упадёт, тянет на себя уздечку, впивает в конские бока острые шпоры, коню это не нравится, и он недовольно ржёт. Вовка поставил коня на край стола и стал разглядывать. «Надо же, даже подковы на копытах, вот это класс! Не то что его оловянный солдатик. Хотя солдатик самый настоящий, в пилотке и с ружьём».

Дед, вероятно, заметил, как у внука загорелись глаза.

– Это тебе не игрушка, а шахматная фигура. Подрастёшь – тоже будешь играть, а пока поосторожней, они и сломаться могут.

Играть Вовка и сейчас может, только бы дали, так не дадут, придётся опять пуговицы пулять.