Гламурёныши. Рассказы
Люля и блокчейн
(рождественская история)
Никто не знает толком, как её зовут – Людмила, Ольга, Юлия или как‑нибудь вообще по‑другому. Люля и Люля.
Никто не может с уверенностью сказать, сколько ей лет, даже примерно. Такие глаза, как у Люли, бывают у очень наивных маленьких детей и очень богомольных малограмотных старушек.
У Люли очень рассеянная концентрация внимания и, по мнению некоторых специалистов, задержка психического развития, но несильная. С такой задержкой вполне можно учиться и работать.
Люля поучилась немножко на бухгалтера, потом немножко бухгалтером поработала, потом перепутала одну какую‑то циферку с другой циферкой, одну какую‑то клеточку с другой полосочкой – и добрая мамина подруга, которая взяла Люлю на работу, покачала головой и сказала – извините.
И теперь Люля – курьер.
С утра до вечера – тяжеленные сумки, вонь, грязь, жара, холод, снег, дождь и гололёд. С вечера до утра болят плечи, спина, ноги, шея и поясница. Приехать заполночь, рухнуть замертво, а утром из очередной курьерской организации позвонят и скажут – можно не приходить.
Потому что Люля перепутала Павелецкую площадь с Павелецкой набережной, или дом пять, корпус два – с домом два, корпус пять, или станцию «Площадь Ильича» со станцией «Площадь Революции». И в результате потратила на дорогу не полчаса, как положено, а два с половиной.
И если вы думаете, что ей их оплатят как два с половиной, то вы ошибаетесь.
А если вы покрутите пальцем у виска и скажете – неужели так трудно сосредоточиться? – то тоже будете неправы.
Люля и так предельно сосредоточена, чтобы не перепутать серую ветку с коричневой, лево с правом, платформу на Москву с платформой от Москвы. И в результате перепутает что‑нибудь другое. Чего уж никак не могла учесть.
Одно время она ходила на собеседования, но потенциальное начальство как‑то сразу схватывало, что такой сотрудник им не нужен.
Зато курьеры нужны всем.
Увешанная тяжёлыми пакетами, целыми днями пыхтит Люля по незнакомым улицам, дёргая прохожих за рукав и спрашивая, как пройти на улицу Клавы Коки, и никто ей не ответит, потому что в Москве пока ещё нет такой улицы, а есть только улица Клары Цеткин, как будто так трудно сдать всю эту пыль в архив и переименовать все улицы, бульвары и станции метро как‑нибудь по‑современному.
Если вам интересно, куда Люля идёт именно сейчас, я вам скажу – в Центральный Дом Художника. Да‑да, она уже несколько раз посмотрела в измятую, потную бумажку и убедилась, что не спутала его с Театром Юного Зрителя. Она уже вышла на Крымский вал, не перепутав его с Ленинградским проспектом. Она с тринадцатой попытки определила, какое именно из этих больших зданий креативной формы ей необходимо. Она уже спрашивает, где здесь экспо‑центр.
– Экспо‑парк, – поправляет охранник. Люля сверяется с бумажкой и неуверенно заявляет:
– Нет, мне нужен именно экспо‑центр.
– Экспо‑центр находится на Красной Пресне, – всё так же невозмутимо говорит охранник.
Люля выходит на улицу. Идёт, не разбирая дороги, и плачет.
Потому что её снова уволят – если повезёт сегодня, не повезёт завтра. Потому что она хочет, как все, сидеть в тёплом офисе и пить кофе, а не таскаться по тридцатиградусному морозу, навьюченная, как верблюд. Потому что она ничего не добилась и не добьётся, потому что у неё болит спина – от сумок, зуб – от холода, ноги – от бесконечной ходьбы, низ живота – оттого что никому нет дела до циклов курьерского организма, и чудовищно, дико, безумно болит голова – от бесконечных попыток сосредоточиться.
Сосредоточиться.
Сосредоточиться!
Люля не вытирает слёз, не смотрит по сторонам. Она всё равно везде опоздала, и кажется, выронила бумажку с адресом – может быть, в Центральном Доме Художника, а может, где‑то ещё.
Скользкий тротуар в силу своей скользкости кажется бесконечным, и если думать о скользкой дороге, по всем законам мироздания непременно упадёшь.
И Люля падает.
Тяжёлые сумки разлетаются по всему тротуару. Боль в ушибленном копчике чувствуется не сразу, так адски болит спина. Блестящая чёрная машина останавливается перед Люлей.
– Девушка, вам помочь?
Только две рождественские истории, если вдуматься, имеют что‑то общее с реальной действительностью. Подсказываю, чтобы не было дальнейших разочарований. Это «Мальчик у Христа на ёлке» Ф. М. Достоевского и «Девочка со спичками» Г. Х. Андерсена. Но это если вдуматься. Если вы Люля после Люлиного трудового дня, то вы не хотите вдумываться в прочитанное. Следовательно, вы не хотите читать ничего такого, во что нужно вдумываться. Вы хотите читать покетные любовные романы серии «Арлекин», вся суть которых состоит в том, как в тридцатилетнюю некрасивую неудачницу, девственницу, официантку или секретутку безнадёжно и бесповоротно влюбляется мегасексуальный мультимиллиардер. Рождество, в которое героиня сама свалилась почти что под колёса автомобиля своего суженого – один из самых распространённых сюжетов. Не благодарите.
Люля смотрит на него. Он смотрит на Люлю. Искра, буря, безумие, вас подвезти? Конечно! Он собирает разлетевшиеся из рук пакеты, она собирает вылетевший из головы адрес. Он справляется, она нет, он снова смотрит – очень внимательно – и спрашивает:
– А не боитесь?
– Чего? – Люля поднимает на него наивные заплаканные глаза.
– Ну как… вот так сесть в незнакомую машину… – и неожиданно он понимает. Она не боится – отчасти потому, что ей и в голову не приходит бояться, отчасти – потому что ей, по большому счёту, уже совершенно нечего терять.
По дороге молчат. Она смущается, он анализирует. Потом аккуратно, очень ненавязчиво задаёт осторожный вводный вопрос:
– Неужели вам это нравится?
– Что нравится? – недоумевает Люля.
Она отогрелась в тёплой машине, боль в спине и копчике понемногу начала отступать.
– Вы учитесь? Работаете? Для чего вам заниматься курьерством?
Никто и никогда не задавал Люле этот вопрос. Она и сама никогда его не задавала. Какие могли быть варианты? Но, неожиданно расслабившись, она вдруг вспомнила сокровенную детскую мечту.
– Знаете, я… – говорит она робко, – я продавцом хотела стать. В магазине игрушек.
И он понимает – вот оно. То самое.
– А хотели бы вы, – спрашивает он тихо, – заниматься финансовыми операциями на базе блокчейна?
