Грань: Ум

– Как зовут императора? – задал я первый вопрос пленнику, который пытался отдышаться.

– Что? – удивился мужчина.

Начнем с легкого. Павлов – гений. Именно ему я благодарен за этот простой и надежный способ. Сначала самые банальные вещи, следом приучим, что, давая ответ на вопрос, боль можно прекратить. Таким образом, он и не заметит, как сломается и будет готов к сотрудничеству. Рефлексы, они такие. Пора еще немного помучить. Спустя пять минут я снова остановился.

– Как зовут императора? – это было самое начало нашей занимательной беседы.

***

Убийцы стояли на часах. Девушка отодвинулась от напарника и следила за ним искоса. В ее взгляде не было страха, только море недоверия. Парень встал и прошелся немного, размяв затекшие мышцы. Из‑за двери доносились страшные вопли, а им заняться было нечем – только ждать.

– Ты меня ненавидишь, да? – задал он вопрос, стоя спиной.

– Радуйся, что тебя в живых оставили. – огрызнулась собеседница. – Ты хоть понимаешь, что господин излишне великодушен.

– Было бы лучше, если бы убил? – хмыкнул имперец.

– Я бы точно не сдержалась. – сложила она руки на груди в замок. – Надеюсь, ты перестанешь вести себя, как сосунок и возьмешься за ум. Докажи ему свою верность. Тебе стоит показать, что не зря тебе сохранили жизнь!

В комнате настала тишина. Парень задумался. Вдруг из‑за двери вновь раздался крик боли, и они оба вздрогнули от неожиданности. Что там творит этот сумасшедший? Пытать близкого помощника императора – так делают только ничего не понимающие самоубийцы. Сюзерен никого не простит за это.

– Долго он его уже. – решил сменить тему двухбуквенный.

– Канат не простой человек, – опустила голову девушка, рассматривая сапоги. – он абсолютно верен правителю.

– Ты права. – парень повернулся к ней, но собеседница на него не смотрела.

Пройдя по комнате, убийца присел недалеко. Надежда, что отношения еще можно возродить, теплилась в его груди. Может ему повезет и этот усилитель пропадет из их жизни, оставив ему напарницу? А там, кто его знает, семья, дети и счастливая совместная жизнь?

– Отдыхаете? – дверь открылась внезапно, и посланники империи обратили взор на короля.

– Сторожим! – подскочила трехбуквенная.

– Прекрасно. – кивнул он. – Пора двигаться дальше.

Дуэт простолюдинов несмело заглянул за спину, где на стуле, повесив голову, сидел благородный. Весь в ожогах и порезах, части пальцев не было. Это был не мужчина, а изуродованное тело. Стоящий перед ними король выглядел довольным и веселым.

– Что нам делать? – девушка обратила свой взор на правителя соседней страны.

– Ууууу. – протянул он, отодвинув мусор, что скрывал вход. – Утро уже. Сгоняй‑ка купи нам всем поесть. Отправимся на дело, как наступят сумерки.

***

Мы крались по улицам. Днем я быстренько пробежался по названным местам. Все слова Каната подтвердились. Собственно, он был еще жив. Напоил снотворным сразу после пыток. Тем самым, которое дали Лии. Они, твари, поплатятся за ее смерть, и ценой станут не жизни. Я возьму со всех сполна.

– Не пыхти так громко. – не поворачиваясь, обозначил цели двухбуквенному.

Он тащил нашего пятибуквенного пленника. Так, где‑то тут проход? Ага, вот тут надо спуститься в подвал. Мы скользнули внутрь. Ро, кое‑как, забрался следом. Специально что ли так себя ведет? Хочет на стражу нарваться? Ну ничего, нам находится вместе осталось совсем немного времени.

– Так, сейчас сидите тихо, как мыши, дальше я сам. – повернулся к убийце. – Брось бяку!

Он скинул тело и отскочил в сторону. Взвалив Каната на плечо, отправился по ходу. Там нас ждет подвал на кухне. Я не лазил, но раз есть ход, то и остальные слова правда. Выбравшись в прохладном помещении, тут же скинул благородного.

– Вот ведь! – выругался на себя.

В какой раз забываю про освещение. Слуги ушли спать, на улице темень. Они сейчас в домах рядом с особняком. Моя работа должна быть выполнена на все пять с плюсом. Эх, вот бы вдвоем с Налгом провернуть это все, но нельзя.

– Блин! – прошипел я, споткнувшись о пленника.

Ага, я на ощупь нашел лестницу и скользнул вверх. Дверь закрыта. Достав клинок, сквозь щель между полотном и косяком, скинул запор. Аккуратно выглянул. Тихо. Утром придут печь хлеб, но сейчас только очень поздний вечер.

– Ага. – схватил я стул и спустился вниз.

С открытой дверью, света стало гораздо больше. Я привязал Каната к стулу и нанес ему несколько порезов. Умрет от потери крови, не приходя в сознание. Отличный натюрморт. Кинуть пару шевронов из регулярных войск рядом с пленником. Их мне передал Налг, вместе с картой и снотворным. Двигаясь по дому тише воды, ниже травы увидел свет из‑за одной из дверей на верхнем этаже.

– Раздевайся! – раздался оттуда властный голос.

Подкрадемся. Ах ты сволочь! Она же совсем ребенок! Я понимаю, что в этом мире другое отношение, но на мой взгляд ей всего тринадцать! Хозяин дома возлежал на кровати, немного прикрытый простыней. Может по характеру он и жесткий, но на внешность: бочка с жиром.

– Свинья. – прошептал я.

Не смог сдержать эмоций. Он так противно кривил губы, пока девчушка скидывала одежду, что мне стало противно. Такого врага и ненавидеть одно удовольствие. Так, а что мне делать? В живых ее оставлять нельзя. Ждать пока закончат? Тоже не хочу. Время – деньги, в моем случае, жизнь.

– Иди сюда! – приказал мерзавец и завалил малолетку.

От нее раздался игривый смех. Она притворно пыталась сопротивляться. И кого я жалеть собрался? От всей этой ситуации мне стало окончательно мерзко. Генерал захрюкал от удовольствия, наконец‑то сломив шутливое сопротивление.

– М‑да. – выдохнул я.

В таком случае надо выполнять поставленные задачи. Встаю и легонько открываю дверь. Простолюдинка стонет так громко, что даже если с ноги бы открыл, не услышали. Делаю несколько широких шагов и аккуратно бью по затылку. Голова свиньи падает вниз.

– А? Что? – открыла глаза девчушка и, увидев меня, хочет закричать.

Меч прерывает ее попытку. Блин. И как мне тащить этого борова? Кровь растекается по кровати. Затыкаю рану простолюдинки и скидываю с нее восьмибуквенного. Ого, да она еще и девочкой была. Ну и мразь же ты, Пормалат.

Без всякой жалости сбрасываю его на пол и вливаю снотворное. Да, то самое. Девчушку заворачиваю в простыню, которая вся в крови, и выношу из комнаты. Подвал меня встречает знакомой картиной. Стянул с убитой тряпку, скомкал и бросил в угол. Нет у них тут ДНК‑экспертизы, не разберутся чья кровь.