Хоррормолл

– Давай проверим, на самом ли деле над нами сгустились тучи, прежде чем пугаться потопа, – назидательно сказала Руфь Энн.

В этом была вся она. Руфь Энн помнила дни рождения, когда кого приняли на работу, помнила, как зовут детей своих коллег и чем зарабатывают на жизнь их супруги, она общалась с младшими ровно так же, как и со старшими. Никогда не говорила ни с кем свысока, не поучала, никогда ни о ком не сказала и плохого слова.

До того как перевестись в Кайахогу, чтобы «просто попробовать новое», она тринадцать лет работала в «Орске» Янгстауна. Сорок семь, никогда не была замужем, без детей, и Эми никогда не слышала о сколько‑нибудь серьезном бойфренде. Руфь Энн относилась к «Орску» как к дому и семье и каждый день пыталась сделать их лучше. Работая на кассе, она считала личным долгом отправить клиента домой улыбающимся. Она в самом деле жила, чтобы делать других счастливей.

– Спасибо тебе за толику оптимизма, – сказала Эми. – Но если ты здесь со мной, значит, у нас плохие новости.

– Да не тревожься понапрасну, – стиснув губы, посоветовала Руфь Энн. – Мы просто посидим тут, и что бы ни случилось, мы пройдем через это вместе.

Она наклонилась и обняла Эми. Та попыталась заговорить, но на глаза навернулись слезы, глотку сжало, будто кулаком. Если сейчас открыть рот, то попросту заревешь в голос, как придавленный клаксон. Эми пообещала себе не плакать. Могут забрать работу, но достоинство им не отнять. Она отстранилась, уставилась в ковер и скрипнула зубами.

И как же так вышло, а? Первые восемнадцать лет жизни впереди была ясная цель: выбраться из маминого трейлера. Хотя в школе консультант по выбору профессий посмеялся над ее желанием попасть в колледж, Эми наскребла достаточно грантов для того, чтобы попасть в Государственный университет Кливленда на коммерческий дизайн. Но мать снова вышла замуж, и доход нового мужа спихнул Эми в финансовую пропасть. Без выплат от универа пришлось оформлять бумаги на отчисление. А теперь она снова запаздывала с квартплатой. Соседки поставили недвусмысленное условие: или за сутки принесешь недостающие шесть сотен, или до свидания.

Чем сильнее Эми сопротивлялась жизни, тем быстрей тонула. Каждый месяц на одни и те же счета получалось выделять все меньше денег. Чем быстрей бежишь, тем быстрей вертится беличье колесо. Иногда хотелось просто остановиться и посмотреть, насколько все станет плохо, если перестанешь трепыхаться. Она не ожидала от жизни справедливости, но разве обязательно быть настолько беспощадной?

Руфь Энн сжала Эми руку и подала скомканную салфетку.

Эми отмахнулась.

– Нет. Я не плачу.

Две женщины сидели друг напротив друга, неподвижно и безмолвно. Эми от шока перешла к торгу, затем к депрессии, тут же к праведному негодованию и, наконец, к покорному принятию. Но тут же цикл горестных раздумий начался заново, и когда Бэзил открыл дверь, Эми снова кипела праведным негодованием. Если проигрывать, то в ярком ореоле славы. Она бросилась в бой, не дав Бэзилу раскрыть рот.

– Я знаю, что вы давно взяли меня на прицел, ну и пусть. Но я не могу поверить в то, что вы увольняете единственного честного, хорошего человека здесь.

– Что? – только и выговорил застигнутый врасплох Бэзил.

– Эми, не надо… – сказала Руфь Энн.

– Нет, – отрезала та. – Если меня увольняют, что же, пусть. Но я хочу, чтобы он понял: увольняя вас, он совершает огромную ошибку. – Она повернулась к Бэзилу. – Послушайте, уволить Руфь Энн – это как забить дубиной маленького тюленя. Вы же станете исчадием ада. Руфь Энн любят все!

– Эми, выслушайте меня! – сказал Бэзил. – Да, ваша связь с брендом не слишком сильна, ваши презентации из рук вон, вы агрессивная, ищете ссоры, ваше поведение не согласуется с нашими Базовыми Ценностями…

– Пожалуйста, – сказала Эми, – не надо.

– …Но я не увольняю вас, – закончил Бэзил.

– Нет? – поразилась Эми.

– Вы увольняете меня? – пропищала Руфь Энн.

– Я никого не увольняю. Я позвал вас сюда, потому что мне нужна ваша помощь. У нас ночью срочная работа. Побочный проект. И мне нужно, чтобы вы о нем не распространялись.

Облегчение потекло по жилам, будто наркотик. Сейчас бы Эми согласилась на что угодно: карабкаться на Эверест, угонять самолет, бежать голой через парковку «Орска» (четыре гектара), играя при этом на тромбоне. Она счастливо и бездумно кивнула – вместе с Руфь Энн. Но притом часть рассудка, не совсем затопленная эндорфинами, прошептала: «Это будет что‑то странное и нехорошее. Наверняка нехорошее».

– Работа будет немного странная, – подтвердил Бэзил.

– Насколько? – поинтересовалась Эми.

Бэзил понизил голос, в точности как на инструктаже в киношном боевике.

– За последние шесть недель против магазина совершено множество преступлений. Каждое утро новая смена находит поврежденные товары. Зеркала, блюда, рамы картин, содранные занавески. Целые матрасы, порубленные в клочья. А этим утром у нас было… Происшествие. С «Бруукой».

– Происшествие? – спросила Руфь Энн.

– Диван обмазали какой‑то субстанцией.

– Какашками, – уточнила Эми.

– Субстанцией, – повторил Бэзил.

– Пахнущей какашками.

– У нас порча на одиннадцать процентов выше нормы. Пэту пришлось сообщить в Региональный офис. Он же поручил мне провести внутреннее расследование.

Пэт был генеральным менеджером магазина и непосредственным начальником Бэзила. Он однажды принял роды прямо на «Мюскке» и заплатил из своего кармана за диджея с караоке на рождественском корпоративе. Никто не хотел разочаровывать Пэта.

– Конечно, я не хотел бы разочаровать его, – продолжил Бэзил.

– А как же Предотвращение Потерь? – спросила Руфь Энн. – Разве у них нет камер?

– Их сотни. И я пересматривал записи. Но свет‑то на таймере, и каждый раз в два часа ночи он переводится в режим сумерек. Я решил, что тогда и случаются потери – между 2 и 7:30 утра, до прибытия утренней смены.

– Но это невозможно, – возразила Эми. – Здесь никого нет после одиннадцати.

– Очевидно, кто‑то все же есть, – сказал Бэзил.

– Мне это не нравится, – закусив губу, сообщила Руфь Энн.

– Я предлагаю нам троим поработать лишнюю смену. Сегодня, с десяти до семи. Мы выждем в комнате отдыха, затем раз в час будем обходить магазин: Демонстрационный зал, Торговый этаж и Склад Самообслуживания. Если внутрь пробрался вандал и разносит тут все, мы обнаружим его и вызовем полицию. Проблема решена.

– Я сегодня не могу, у меня планы, – сообщила Эми.

Не то чтобы у нее на самом деле были планы, но ужасно не хотелось бодрствовать целые сутки.