Хроники пилигримов. Нити Судьбы
Они стояли в переулке между многоэтажными домами, частично разрушенными от времени и вандализма. Некоторые окна закрывала пленка, некоторые доски. Повсюду валялся мусор, в основном пластмасса, обломки стен и проржавевшие скелеты разобранных автомобилей. Яркое солнце на небе без единой тучки словно насмехалось над развалинами старого мира и в деталях освещала весь депрессивный пейзаж этого места. Переулок упирался в руины небольшого магазинчика судя по половине вывески, и сворачивал направо.
– Ладно, здоровяк. Пошли. Нам надо поспешить к центру…
Здоровяк не двигался. Он смотрел вперед, глубоко дышал и слегка покачивал молотом. Из‑за поворота вышли люди. Пять взрослых мужчин, вооруженных битами и металлическими палками. Они вели несколько детей и двух девушек со связанными руками.
– На этот раз я их остановлю…
– Что? На какой еще раз? Это все не реально, забыл?!
– Эй, отпустите их или я вам все кости переломаю! – здоровяк перехватил молот двумя руками, полностью игнорируя Януса.
– Надо же, Морок был прав… Так, эй слушай меня! Вспомни о Ниссе, нам надо ее спасти верно?!
– Верно! Я спасу ее. Спасу их всех… Время вышло!
Трое из пяти пошли на здоровяка. Они выглядели очень самонадеянно, притом, что у них из оружия были только металлические дубинки, против горы мышц со здоровенным молотом. Первый мужик с трубой сделал замах и сразу же получил тычок молотом, да такой, что отлетел на несколько метров и отключился. Здоровяк очень ловко орудовал своим оружием, словно то ничего не весило.
– Отпусти детей! – проорал здоровяк.
Двое оставшихся бросились на него, но разделили судьбу товарища. Первый, с размаха получил молотом в грудь. Здоровяк увернулся от удара второго, не переставая удивлять внезапно появившейся поразительной ловкостью и скоростью. Перехватив молот одной рукой, он врезал бандиту кулаком прямо в челюсть, и тот отключился, даже не успев упасть. Один из двоих оставшихся бросился на помощь, но успел пробежать всего пару метров. Здоровяк бросил в него молот, и тот, не сумев увернуться, поймал его грудью. Раздался хруст, и бандит упал. Еще живой, но явно ненадолго.
– Не подходи! Или… или я ее убью! – запинаясь крикнул последний оставшийся в живых из борзой пятерки.
Янус все время боя тихонько стоял в сторонке, но все же решил вмешаться. Он поднял лежавший рядом увесистый камень и швырнул его в бандита, попав прямо в голову. Раздался очередной хруст, и тело замертво рухнуло на землю.
– Ну вот, ты всех спас… офигеть, конечно, тебя определенно не стоит злить…
– Сейчас я вас освобожу, потерпите!
Здоровяк подошел к заложникам и развязал веревки на руках девушек. Одна из них поблагодарила его и, взяв детей, побежала прочь в закоулок, а вторая почему‑то осталась. Он встал в полный рост, размял руку, провожая спасенных взглядом, и развернулся на Януса.
– Ох и нехороший у тебя взгляд…
– Это все он, – вторая девушка указала на Януса. – Он все это спланировал!
– Ты права. Он держит весь район в страхе, – здоровяк поднял молот и пошел на Януса. – Пора это прекратить…
– Спокойно, не горячись, ты определенно что‑то путаешь, – говорил Янус, медленно отходя назад.
Здоровяк побежал на Януса и, сделав замах, обрушил на него молот. Тот схватил его обеими руками, слегка согнувшись в коленях. Сразу после этого последовал удар ногой в живот. Янус отпустил молот и здоровяк, крутанувшись вокруг своей оси, ударил его снизу, да так, что тот отлетел метров на пять, пробив собой заколоченное досками окно.
– Надо догнать остальных. Там еще полно рейдеров и боюсь, они попадут в ловушку! – кричала девушка.
– Да. Надо спешить… Просто, тут что‑то не так, – здоровяк зажмурился, но пару секунд спустя, вернулся к образу мстителя.
Здоровяк развернулся и побежал вслед за освобожденными заложниками. Янус медленно поднялся и выглянул из окна. Он пару раз окрикнул его, но тот не обратил на это ни малейшего внимания и скрылся в переулке…
***
Нисса открыла глаза и сделала глубокий вдох. Очередной день домохозяйки из пригорода не сулил никаких событий. Буквально. После армии она решила взять перерыв, но он затянулся. Это вызывало у нее депрессию. Ей казалось, будто она не на своем месте, что только подпитывало ее апатичное состояние. Просторная спальная комната в бежевых тонах, со шкафом, комодом, прикроватной тумбочкой и огромным телевизором на стене казалась ей крохотной. Она буквально давила на нее периодическими приступами клаустрофобии.
– Нисса! Ева пришла, – раздался мужской голос откуда‑то из глубины дома.
– Уже иду!
Приход гостьи подбодрил ее. Депрессивные мысли отступили, и она, наконец, встала с кровати. Переодевшись из красной полосатой пижамы в домашние спортивные штаны, мешковатую футболку и пушистые тапочки, она спустилась на первый этаж, где за столом уже сидели ее муж Норд и Ева. Норд, как и она, был одет по‑домашнему. Шорты, футболка и потертые тапочки, а на Еве красовалось легкое цветастое летнее платье и босоножки.
– Я принесла пиццу! Без ананасов, с двойным перцем и морем мяса. Все как ты любишь!
– Спасибо, я ужасно голодная… Странно. Не помню, когда я последний раз ела…
– Это только разминка! – добавил Норд. – Сегодня мы пойдем в ресторан и будем есть все, что ты захочешь. Только мы, твоя сестра и пара близких друзей.
– Моя сестра? – немного опешив спросила Нисса.
– Ну да… Я думала, ты будешь рада меня видеть? – возмутилась Ева. – Между прочим, это я место забронировала… почти легальными способами.
– Ты моя сестра? С каких пор? – вновь спросила Нисса. – Я, конечно, считаю тебя таковой, но ты не моя сестра. Моя сестра…
Нисса смотрела на Еву, и ее образ начал ломаться. Одежда резко изменилась с летнего платья на футболку с длинным рукавом и полуспортивные джинсы. Ниссу начало мутить. В ушах зашумело, но все это довольно быстро исчезло, как и все сомнения. Она вновь улыбнулась и взяла кусок пиццы.
– Ресторан – это, конечно, отличная идея, но мне хватит и пиццы в вашем обществе, – сказала Нисса, продолжая жевать.
– Не! Отметим годовщину по полной, а не как в прошлом году, – довольно заявил Норд.
– Годовщину чего? – Нисса перестала есть и уставилась на Норда.
– Годовщину нашей последней встречи, помнишь? – его образ внезапно сломался, также, как образ Евы. – Сегодня, ровно пять лет назад, я умер. Неужели ты забыла?
