Истории странного подростка
Все, что происходит со мной наверняка наказание за прежние «проделки». Когда человеческие чувства стояли гораздо ниже, ниже животных инстинктов. Я вдоволь наигрался чужими жизнями, я находил, потрошил и выбрасывал сотни душ. Мне нравилось, действительно нравилось отравлять их, иногда не только алкоголем или другой дрянью, но своей ложью и игрой…
Важно ли это теперь? Будет ли это иметь значение после? Сегодняшней ночью проснулась совесть, наутро она умрет. Мне осталось лишь одно – доживать свои дни и оставлять эти записки.
Я, кажется, жутко надрался сегодня.
Картофельные очистки
Всегда раздражали любопытные соседи, о существовании которых я вспоминаю только тогда, когда выношу мусор. Мне плевать, кто, где, с кем и каким образом живет, зато окружающие проедают взглядом насквозь, когда я мило проплываю мимо, блаженно покуривая и думая о своем. Им же всегда интересно, какого черта я беспрерывно курю, часто нахожу странные компании, выношу полные звенящие пакеты, вообще все еще живу здесь… И миллион вопросов, которые лично мне и в голову не пришли бы…
Но на самом‑то деле, какого черта?! Какое людям дело картофельные очистки я выношу или пустые бутылки? Зачем интересоваться этим у меня и знакомых или строить дурацкие догадки? Я же не заглядываю в их души (как и в их мусорные пакеты, между прочим) и не спрашиваю с невинным видом «Ах ничего себе, сколько дерьма и воспоминаний… не тяготит? А что это там, за консервной банкой, любопытство? Не пора ли все это выбросить из жизни?»
Любовь никого не обходит стороной
Как бы прискорбно это ни звучало, но все мы влюбляемся. Мы строим иллюзии, планы, мечтаем о несбыточном, где «жили они долго и счастливо», но, конечно, розовое стекло разбивается о серую реальность. Тогда ты кричишь: «Любить?! Да никогда!» А сам уже разорвал свои внутренности от такого натужного крика, который, между прочим, абсолютная ложь. И себя ты пытаешься обмануть фразами «не способен любить», «так часто влюбляюсь, это несерьезно». Особенно забавно наблюдать напускное безразличие на лице (если умеешь замечать такие вещи, то знаешь, о чем я).
Я играл в такие игры тысячи и тысячи раз. Я знал, что любовь никого не обходит стороной. Просто иногда это не та сторона, которую ты успел нафантазировать. Ты ждал совершенно другого.
Вот и ждал чего‑то другого. Всегда.
Говорил «люблю», не испытывая при этом даже малейшей привязанности. Воспринимал любовь как игру. Игру, в которой выходил победителем, казалось, всегда.
Я так ошибался, так ошибался…
Как обычно и случается, однажды я проиграл.
Уверен, что пронесу это поражение сквозь жизнь.
Моя луноликая богиня
Помню, как мы с тобой засыпали на тонких матрасах прямо посреди поля или на новостройке поблизости. Я любил смотреть на тебя спящую под таинственным мягким светом месяца. Ты часто сворачивалась калачиком от холода, и я просыпался, чтобы накрыть тебя худеньким одеялом. У нас не было даже одной подушки на двоих, но было на двоих одно счастье.
Однажды мы перебрались на чердак старого магазинчика, где никто не замечал нашего присутствия. Мы приводили туда немногочисленных друзей, которые не стыдились бездомных и странных подростков. Нам было радостно и весело на нескольких квадратных метрах, без мебели, без посуды, без стыда от отсутствия всего этого. Не знаю, почему ты была рядом с таким бездарным парнем, не имевшим ничего в своих ладонях, кроме странного безумия.
Но вот пришел день, когда насытивший нашей свободой и безденежьем, ты ушла.
Я проснулся на нашем чердаке и нашел лишь пустой матрас, который бесстыже выставил свое нутро мне навстречу и усмехался тому, что я выглядел гораздо хуже. Я лежал неподвижно, глядя на дыры в углу крыши, они так напоминали бреши в моем сердце. Только крышу подлатать еще можно, а меня – вряд ли.
Я по‑прежнему вспоминаю тебя с нежностью и трепетом. Вспоминаю твою тихую красоту и яркую любовь, на фоне чего я выглядел серой декорацией, созданной лишь для того, чтобы воспевать героиню моего романа. Эту неприглядную декорацию ты для чего‑то решила использовать, разукрасив в самые дикие цвета, а после сыграть с ней в любовь, чтобы затем бросить подальше в бескрайнюю пустыню разорванных в клочья чувств без права на дальнейшее существование.
Я по‑прежнему вспоминаю тебя. Вспоминаю, проснувшись среди ночи, сходя с ума от снов, терзающих мой разум. Кажется, я закончу в каком‑нибудь дешевом доме для больных, а мою маленькую библиотеку пустят на растопку необразованные бедняки. Только больше у меня все равно ничего не осталось. Лишь воспоминания и воспаленное восприятие мира. И, конечно же, ты, моя луноликая богиня.
Я хотел вновь обрести тебя
Зарываясь в осенние листья, словно в любимый плед, пытаясь сбежать от унылой и грязной реальности, я хотел вновь обрести тебя. Только где мне найти твой след, любимая, я потерян в обрывках календаря. И в размытых снах по тропам маленьких светлячков мне уже не поймать тебя. Почему и куда ты сбежать решила? Да, понимаю, меня сложно любить. Я сам отвечаю на все вопросы, стараюсь с этим жить, но все чаще меня уносит в самый жуткий лес, где я ищу теплый дом, в котором ты любишь и ждешь.
Циферблат вращается с ужасной скоростью. Я томлюсь в ожидании в пустой квартире. Со мной живут только старый диван и книжная полка, стол, пара стульев и неизменная пачка. Пачка белоснежной бумаги, на которой я воспеваю тебя. В строках или картинах, которые никому неведомы. Я начинаю бредить и страдаю бессонницей. Может тебя никогда и не было? И эти чудесные воспоминания я взрастил сам из своего тогда еще чистого сердца, а теперь пытаюсь сберечь его, но выходит все хуже и хуже. Лишь бы не упасть на дно бутылки и не лишиться тебя в любом обличии, какой бы ты ни была в реальности, я верю, что ты такая же, какой являешься во сне.
Фантасмагория? Не думаю.
Записки из другого города
