Истории странного подростка
Дождь выстукивал причудливые мелодии на разные лады, а я стоял под ним и смотрел на огни засыпающего города. В голове беспрерывно варилась каша из воспоминаний и предстоящих событий, я понимал, что вновь остаюсь без сна. Который день меня мучила бессонница, я спал около трех часов в сутки и чувствовал себя опустошенным бокалом, который откинули прочь за ненадобностью: он треснул, но не разбился вдребезги, вопреки здравому смыслу и обстоятельствам.
Подступала хандра, тянула свои худощавые, но крепкие (и цепкие) руки, депрессия, как и полагается в сопровождении слезливых приступов и артистичного стенания. Я отгонял все прочь, напевая и печатая, либо читая и потягивая свежесть мысли из стакана, а иногда прямо из бутылки, словно жадно черпая саму жизнь, сжимая останки радостных дней, которые вскоре рассеются будто туман ранним утром.
Я стал реже выходить на улицу и меньше контактировать с людьми. Я понимал: то, что происходит во мне сейчас нужно пережить, пережить снова, ведь каждый раз я бегу по замкнутому кругу и это состояние возвращается, радостно кидаясь мне на плечи, одновременно вонзая в грудь острие ножа, проворачивая его до хруста, заменяя упрямство бессилием. Я не вижу смысла бороться, но по привычке жадно хватаю воздух и барахтаюсь будто жук, упавший на спину – тщетно, долго, пока не придавит подошвой.
О д и н о ч е с т в о.
В одном слове заключена жизнь. И нужно пытаться жить счастливо. Один вопрос остается без ответа – как?
thanks for the memories
Хочу снова засыпать раньше четырех утра.
А пока я страдаю бессонницей, в голове – сумбур. Когда не спится, в голову лезет всякое.
Так сегодня, к примеру, нахлынули любовные воспоминания (точнее жалкие их подобия. Серьезно, все верят в любовь?!).
Все мои отношения были основаны на тяжелой музыке, кричащих высказываниях, эпатажном поведении, выпивке или иных развлечениях, способных загубить жизнь любого и, пожалуй, в наименьшей мере на общих увлечениях.
Сменялись лица. Иногда они замещали друг друга, иногда существовали параллельно. Я возвращался, чтобы бросить их снова. Оказывается, я такой сентиментальный внутри и такой холодный снаружи, что порой самому страшно от своего безразличия и бесчувственности к тем, кто хотел быть мне другом. Думаю, это своего рода защитный панцирь. За ним спокойно, но в то же время холодно и пусто. И он защищает от боли. Немного.
Моя маска вечно улыбающегося заводилы в одиночестве сменяется уродливой гримасой страдальца‑отшельника.
Черт знает, сколько судеб я сломал (а может наоборот, спас) своим игривым наплевательским поведением. Для меня всегда чувства были схожи с игрой. Если добивался своего – выиграл, а проигрышей я будто и не знал, что довольно удивительно (вероятнее, просто не запомнил). Жаль, что мой триумф так жалок, хотелось бы иного масштаба и в другой сфере.
Единственные отношения, что оставили шрам (и пусть звучит тривиально!), терзают время от времени, оставшись размытым пятном выдуманного счастья в сундуке памяти. Кажется, это называют любовью (но есть ли она в действительности?).
Итак, thanks for the memories! И «адьос!» тем, кто встретился на пути безумной и беспечной молодости.
Бессонница и путаница слов (исповедь)
В подростковом возрасте я пытался перевоплотиться из унылого одиночки в короля вечеринок, как и многие (так я себя утешаю). Это был мой протест против всего, что случилось, но в то же время не имел ни цели, ни направления. Разрушительная волна коснулась семьи, учебы, дружбы и хорошо прошлась по неокрепшей юношеской личности, пытающейся бежать от себя.
Конец ознакомительного фрагмента
