Клеймо ювелира Перхина

– Когда наконец ты поймёшь свой талант и подаришь его белому свету? Ты же так чувствуешь искусство! – то ли подхватив мысль невестки, то ли продолжив свою, сказала Мария Сергеевна.

– Кулинарный талант обязательно потянет за собой ещё какой‑нибудь после свадьбы, – Светлана не останавливалась.

– О! Так всё‑таки свадьба? И когда? – теперь Мария Сергеевна обратилась к Виктору. На самом деле она надеялась, что до свадьбы с этим успешным менеджером у Вари не дойдёт. Не то, чтобы он ей не нравился, она мало с ним общалась, но с первого взгляда почувствовала, что он не Вариного полёта. Она легко могла поверить в его влюблённость, но вот во влюблённость Вари с трудом. Зачем ей это? Бежит от одиночества, неуверенности, хочет спрятаться за спину мужчины? Вмешиваться Мария Сергеевна, конечно, не стала, пусть женятся. Опыт вещь нужная.

– Примерно через месяц, – сразу ответил Виктор и посмотрел на Варю, которая сидела молча и не делала попыток вступить в разговор, – но никаких свадебных буйств не планируем, – он немного придвинулся и положил руку на плечи Варе, – сразу после ЗАГСа едем в Париж.

Мария Сергеевна подняла брови от удивления, – Почему в Париж?

– Она сама не знает, – улыбнулся Виктор и поцеловал Варю в щёку, как обычно, то есть в самую середину щеки.

– Лучше не спрашивать, Мария Сергеевна, – Светлана взяла в руки фарфоровый чайник, – давайте я вам налью ещё чашечку, – кто знает, какая собака там зарыта, в нашей талантливой головушке.

– Нет, чаю больше не надо, спасибо! – Мария Сергеевна взяла салфетку и промокнула губы, – Серёжа, – обратилась она к сыну, – вызывай такси, что ли! Мне пора. Я в десять должна лечь.

– Какая ты молодец, всю жизнь помню эти «десять вечера», – Сергей Степанович взялся за телефон. Он всегда был готов похвалить мать. Мария Сергеевна улыбнулась и как будто подмигнула Виктору.

– Повезло тебе, молодой человек. Обещаю, что перед сном я подумаю о свадебном подарке.

Под столом Светлана осторожно коснулась носком своей туфельки ботинка Сергея Степановича.

 

4. Подруги

 

Музыкальный продюсер прислал за Варей мерседес, и она приехала к нему домой на Рублёвку. Но интервью не получилось. Продюсер оказался похотливым сатиром, принявшим Варю за очередную безмозглую нимфу, готовую петь и прыгать под его драгоценную свирель. Взбесился просто от того, что она не подчинялась, обвинял в каких‑то ничего не имеющих общего с жизнью идеалах, непрестанно пил коньяк, а под конец обвинил даже в том, что она отказывается от работы. Потом появилась опоздавшая молодая певица, тоже слегка подшофе, набросилась на Варю, стала толкаться и орать, что она сидела не в той позе, в которой ей бы хотелось, слишком близко к богу или ещё как‑то. Начался неописуемый пьяный балаган, и Варя, совершенно ошарашенная, еле унесла ноги. Кое‑как дошла до шоссе и села на автобус.

В автобусе пришла в себя. Что это было? С такой откровенной наглостью и бескультурьем она раньше не сталкивалась. Он ещё и композитор. Это её расстроило больше всего. Слово «композитор» ассоциировалось с Рахманиновым. Достала пудреницу. На лице, к счастью, не осталось никаких следов от «интервью». Вспомнила, что продюсер говорил о её идеалах, он с этого начал, кажется. Улыбнулась наконец. Сразу, наверное, решил, что далёк от её идеала – предупредил. Что сказать в редакции? Ведь не поверят. Н‑да… Инцидент. Знать бы, где он ходит, этот идеал.

За окном мелькали голые деревья, коттеджи, железнодорожная станция, бизнес‑центр с красными окнами, иногда просто деревенские домики на три окошка, покосившиеся, но стойко державшиеся рядом со своими роскошными соседями. Варя посмотрела на экран мобильного. В семь была встреча с двумя подругами: Анжелой и Соней. Они давно уже встречались по средам. Обе были журналистками, Соня работала с Варей в одной редакции, а Анжела нашла на отдыхе в Италии русского «папика» и сразу ушла с работы. Теперь ездила по заграницам, гоняла прислугу, следила за культурной жизнью столицы и своим маникюром. Как только приступы зависти у Сони немного притупились, и она поверила, что у неё тоже так получится, но чуть позже, они опять стали встречаться втроём в своей любимой кафешке «Ласточка». Там работал французский кондитер. Пирожные у него получались сверхъестественными, особенно заварной фиалковый крем.

– По‑моему, ему наша домработница нужнее, она так классно ему гладит рубашки, без единой складочки, – сказала Анжела, проглотив малинку с верхушки пирожного, – ещё, может, массажистка. Он просто не может без неё жить. А со мной на показ, как с собачкой. Но я всё это предвидела, и мне плевать.

– Я бы так не смогла, – сказала Соня.

Ни Анжела, ни Варя не обратили на её слова никакого внимания.

– Займись, говорит, благотворительностью. В гробу я её видала! Может, ещё учительницей стать, – продолжила Анжела.

– Да, ты им бошки быстро бы поотрывала, – согласилась Варя.

– Спиногрызам? Ага. Вообще не моё. Ты, кстати, замуж‑то выходишь в конце концов или

как? – спросила она Варю.

– Оставь эту трудную тему, – вздохнула Варя, – замуж меня тащит отец. Им со Светиком очень тревожно за мою неприкаянность. И Виктор‑то у них подходящий, и рожать‑то мне пора, и прочая.

– А чем тебе Виктор не подходит? – сразу включилась Соня, – деловой, пробивной, деньги зарабатывает, не пьёт, спортивный, заботливый.

– А как танцует! – Анжела закатила глаза, – помнишь, как он в клубе накручивал? Огонь!

– Да что тебе нужно, Варь? Ответь на вопрос, сразу станет легче, – посоветовала Соня.

Варя задумалась. Положила в рот кусочек пирожного. Глотнула кофе из чашечки.

– Чтобы друг и чтобы сердце ухало – такой ответ.

– От друга не ухает, – сразу поправила Анжела.

Соня ничего не сказала.

– Платье свадебное купила уже? – спросила Анжела.

– Да ну! – протянула Варя, – после ЗАГСа сразу в Париж.

– Лучше в Турцию бы на море слетали с таким настроением.

– Отличная мысль, Анжел, – поддакнула Соня, – но, может, ей не с кем в Лувр сходить?

– У тебя там что с карьерной лестницей? Завалила своего Зиновия Филипповича? – сменила тему Варя. После того, как у Анжелы появился «папик», Соня взяла курс на главреда, но дело оказалось сложным. Во‑первых, она была не одинока в своих поползновениях, а во‑вторых, Зиновию Филипповичу, похоже, это было не нужно.

– Не завалила, – призналась Соня.

– Плакало место по закупкам, самое золотое! Добивайся, Соня! Я вот думаю, – Анжела отпрянула на спинку стула, – может, и правда, не нужны все эти непонятные замужества? Мужиков надо использовать и копить денежки. Ждать её, эту любовь… Дети всё равно не от любви рождаются.

– Точно! – согласилась Соня, – мне такие серёжки, как у тебя, никогда не заработать. А у тебя их уже сто пар.