Когда мне было больно
Удивительное дело – проект сам меня нашел. Одна из моих знакомых танцовщиц ставит интересное шоу – ожившие картины. Она нашла танцевальные иллюстрации XIX – XX веков и решила «оживить» их: сшила костюмы, как на них, отыскала похожие аксессуары, подобрала музыку, которая подходит под определенный стиль, и поставила танец!
Конечно, это не коммерческий проект. Но это что‑то новое и интересное! И хоть немного развеет меня…
Кроме меня в концерте принимают участие еще пять танцовщиц. Я даже не знала, кто именно эти девушки, и очень удивилась, когда одна из них оказалось той самой Стеллой! Почему для меня это так удивительно? Потому что Стелла работает в ансамбле, который выступает по всему миру, а я еще в Израиле с восхищением смотрела в интернете их концерты.
Стелла типичная американка: высокая, со светлыми волосами и ровными зубами, с детства занимается танцами, но восточными увлеклась не так давно. Это такая категория танцовщиц, которые представляют полную противоположность мне – я влюбилась в Восток и в восточный танец, и уже через него стала изучать тело и движения. А Стелла всю жизнь занималась танцами и телом, про Восток узнала случайно и теперь все свои знания вкладывает в этот стиль. Интересно, что мы обе можем многому друг у друга научиться: я у Стеллы технике, она у меня – душе танца, так сказать.
Мне лестно и приятно влиться в этот проект, и я очень хочу танцевать с ними потому, что работа в ансамбле Линды становится слишком рутинной и механической. А мне не хватает творчества! Ну и что, что я не буду получать за это деньги? Сейчас это не главное. Сейчас главное – танцевать, зарабатывать себе имя, ведь это будет полезно для продления моей визы!
30 июня 2010
За четыре года до рождения Элль
Вот уже две недели помимо работы с Линдой я репетирую со Стеллой. Иногда репетиции накладываются одна на другую, и я очень нервничаю, если опаздываю. Линда и так меня недолюбливает.
Я решила, что поговорю с ней, объясню ситуацию, как есть, и скажу, что мой проект со Стеллой заканчивается всего лишь через шесть недель. Я попрошу у нее прощения за все опоздания. Я попрошу дать мне это время, чтобы я смогла участвовать в том проекте, потому что это важно для моих документов.
– Ах так? – вдруг заорала Линда, когда я стала ей все объяснять.
Именно заорала! Мы стоим в дверях студии, вокруг наш ансамбль и другие танцоры… Но Линда злится, и тон ее повышается:
– Ах ты, неблагодарная дрянь! Я подобрала тебя на улице! Я сделала из тебя человека! А ты, ты мне говоришь, что уходишь к другим?!
На нас смотрели уже все.
– Я никуда не ухожу, – ответила я, – я тебе очень благодарна! За всё! Я просто говорю тебе, что хочу участвовать в концерте и прошу разрешения опаздывать всего на полчаса на репетицию по средам.
– Ну уж нет! Проваливай отсюда! Не хочу тебя больше видеть! Ты уволена!
Вот это поворот… Что же делать? Мне хочется плакать, но вокруг так много людей. Линда побагровела от гнева.
– Уходи, – тихо сказала мне Элизабет, – потом поговорим. Ты, конечно, очень наивная – Линда годами пытается устроиться работать в коллектив, где работает Стелла, а ты так спокойно рассказываешь ей, что будешь выступать со Стеллой…
Я ушла… Что теперь будет? Что будет с моей визой? Что будет с моей работой? Что я наделала? Ой…
28 июля 2010
За четыре года до рождения Элль
Я уже месяц не работаю с Линдой, но за это время она успела меня изрядно извести: она угрожает, что подаст на меня жалобу и меня депортируют из страны. Все вокруг говорят, что все будет хорошо, потому что это Линда нарушила договор и уволила меня, а не я. Но я все равно постоянно на нервах. Вчера в нашем доме был слышен топот башмаков из коридора. Это было в пять утра, и по звукам мне было понятно, что это не дружеский визит к кому‑то. Я проснулась и резко села в кровати.
– Илан, а что, если это полиция, и они пришли забрать меня потому, что Линда нажаловалась? – испуганно прошептала я.
– Алис, ну какая полиция. Спи! – сонно ответил Илан.
– Я не хочу в тюрьму, я не пойду в тюрьму!..
Я довожу себя до истерики по любой мелочи. Вдруг меня посадят в каталажку или депортируют? Но вчера уровень тревоги и страха вырос в разы, когда утром у меня зазвонил телефон:
– Алиса? Говорит детектив Джеральд, – услышала я в трубке.
– С‑с‑слушаю, – сказала я и вся сжалась внутри.
– Я звоню узнать, зачем и почему вы украли деньги у Линды? – спокойно спросил он.
Я онемела. Что за бред он несет? Что за формулировка вопроса?
– Деньги? Вы о чем? Я ничего не крала! – начала оправдываться я.
– Ну как же. Вы украли у нее пять тысяч долларов, перевели на свой счет. Зачем вы это сделали?
– Я не крала никаких денег! – мой голос дрожит.
– Я все понимаю, ситуация тяжелая, она вас уволила. Вы решили ей отомстить и украли у нее деньги. Так ведь? – продолжал голос в телефоне.
– Да что вы такое говорите?! Я не брала никакие деньги! – все еще не верю своим ушам.
– Алиса, вы же понимаете, что чистосердечное признание поможет вам. Так и скажите: да, это я украла деньги, и наказание будет легкое, – не отступал наступать детектив.
– Но я не брала никакие деньги, – я уже плачу. – Я никогда ничего ни у кого не крала. Я не брала денег у Линды! Я клянусь!
– Ладно, – вдруг соглашается детектив, – если вспомните, зачем вы их украли, наберите меня, и я вам помогу, – и отключился.
Меня трясет. Я не крала никакие деньги! Что за бред он несет?! Я не хочу в тюрьму! Я не пойду в тюрьму.
В это время Илана не было дома, я позвонила ему и очень сбивчиво все рассказала.
– Алиса, – устало сказал Илан, – ну что за бред? Ну какие деньги? Какой детектив? Неужели ты думаешь, что настоящий детектив стал бы тебе так звонить и разговаривать с тобой в такой форме? Ну это, как минимум, незаконно.
Но меня уже невозможно было успокоить – уровень стресса зашкаливал.
30 июля 2010
За четыре года до рождения Элль
Акт четвертый. Бизнесвумен
Я не знаю, как это описать! Чем и как я это заслужила?! Я просто не могу в это поверить!
Когда Стелла вчера подвозила меня после репетиции, она вдруг сказала:
