Когда мне было больно
– Сейчас я начинаю очередной проект: беру под свое руководство студию. Она переходит мне от другого танцора, который не хочет больше этим заниматься. И я вдруг подумала, что не хочу сама… Я хочу работать с надежным трудолюбивым человеком, который полон энтузиазма и знаний…. И тут я вспомнила о тебе! Хочешь руководить студией вместе со мной?
Вот так просто! Такими простыми словами Стелла предложила мне руководить студией: разделить право собственности и доходы студии поровну! Что такого она во мне увидела, что за месяц нашего знакомства решила, что хочет взять меня на борт своего дела?! Стелла, танцовщица с мировым именем, эта красивая девушка, старше меня на шесть лет, коренная американка, вдруг хочет, чтобы я стала ее партнером по бизнесу!
– Вау, Стелла, я не знаю, что сказать! – наконец‑то прошептала я.
– Ничего не говори, иди домой и подумай! У нас будет много работы, но она того стоит – это будет наша студия! Я хочу, чтобы мы работали вместе, – заявила мне Стелла.
Я вернулась домой в полном шоке. Вот это да! Это же мечта каждой танцовщицы! Это моя мечта! Собственная студия! Нет, извините, собственная студия в Лос‑Анджелесе – вот это да!
3 августа 2011
За три года до рождения Элль
Через две недели мы устраиваем официальное открытие студии! Это наша студия!!! Стелла не обманула – работы было непочатый край. Незаметно прошел первый год с того разговора, когда Стелла предложила мне руководить студией. И вот уже год мы проработали вместе… Студией десять лет руководил другой танцор, а последние года три она и вовсе простаивала и чахла – там не было никакого движения. В каждом углу, во всех шкафах, в кладовке накопилось огромное количество хлама, ведь предыдущий хозяин стал использовать студию как свалку. Тусклые фиолетовые стены нагоняли непреодолимую тоску. Сначала мы день и ночь убирали, разбирали вещи – что‑то уносили на мусорку, что‑то возвращали этому танцору домой, что‑то оставляли себе… Мы разгребали там завалы постоянно! Параллельно начали вести уроки, но без особой рекламы…
Когда закончили уборку в студии, мы принялись за офис. Я разработала сайт, мы составили расписание, пригласили преподавателей и учеников, разместили рекламу везде, где смогли себе позволить с нашим бюджетом. А бюджет у нас – его просто нет, поэтому выкручиваемся, как можем: пишем статьи и отсылаем везде, где можно бесплатно рассказать о себе.
Через две недели мы устраиваем большой праздник – день открытых дверей и приглашаем всех в гости. А сейчас надо срочно покрасить стены: когда хлама становится меньше, а света больше, этот больничный фиолетовый цвет никак не передает настроение нашей радости в студии.
Мы будем красить стены в оранжевый!
Последние полгода я еще была занята съемками фильма для проекта Илана, но теперь я могу больше времени посвящать только студии.
– Поможешь нам завтра покрасить стены? – интересуюсь я у Илана накануне. Он не обязан, конечно, мы только закончили снимать и работать над его фильмом, и я просто зашиваюсь со своей студией. – Нам бы это очень помогло, – вкрадчиво добавляю я.
– Я планировал завтра ничего не делать, но ладно, если у тебя нет других вариантов, помогу чуть‑чуть… – вяленько соглашается Илан.
Я его обожаю и хочу расцеловать! Завтра я ему все покажу! Он еще не видел саму студию, только слышал от меня – я все уши ему прожужжала…
Всю дорогу я не могу унять свой восторг:
– Представляешь, моя студия! У меня студия! Мне двадцать три года, я живу в Штатах около года, а у меня уже своя студия!
Я чуть ли не силой тащу Илана от машины, скачу вокруг него вприпрыжку и распеваю:
– Сейчас ты обалдеешь! – радостно уступаю Илану дорогу, чтобы он вошел в студию первым
– Эм… Что это? – спрашивает Илан.
– Как – что? – мой черед удивляться.
– Ну вот это все… Вот это уныние, это старое помещение – это и есть твоя студия?
– Ну… – запинаюсь я, – мы же ее покрасим! В оранжевый! Будет красиво!
– Красиво не будет точно, – перебивает меня Илан, – и вообще, эти старые полы, на улице нет места для парковки, а тут зеркало в углу треснуло…
– Так мы со временем поменяем полы, парковки в Лос‑Анджелесе нет нигде, а тут жилой район и на соседних улицах можно что‑то найти, – уговариваю я Илана, – и вообще, мы только начинаем работать! Это ты не видел, что тут было! А что еще будет! – изображаю я радость.
– Я не верю, что тут будет что‑то стоящее – здесь тускло и уныло, – заключает Илан.
Я оглядываюсь по сторонам: может, он прав – что это я затеяла? Может, тут и правда очень уныло?
Подъехала Стелла, и я стала знакомить их.
– Очень приятно, – говорит Стелла. – Алиса тебе уже все показала?
– Наверное, еще не всё, – отвечает Илан и вдруг добавляет на иврите, обращаясь ко мне: – От нее плохо пахнет.
Зачем я его позвала сюда?..
Вот уже два часа мы красим. Стелла позвала своего бойфренда Меира, и он красит стены вместе с нами. Илан помогает мало. В студии пахнет свежей краской, стены преображаются прямо на глазах. Мы включаем громкую музыку и стараемся изо всех сил превратить этот день в веселый! Илан кое‑как красит от силы минут десять, потом бросает и начинает комментировать:
– У вас в туалете труба протекает.
– Мы знаем, – говорит Стелла, – мы займемся этим завтра.
– А еще тут линолеум отходит.
– Мы заклеим его изолентой пока, а потом разберемся, – легко парирует Стелла.
– И этот запах, – говорит Илан, – запах чего‑то старого…
– Мы проветрим, – отвечает Стелла, – и тут станет совсем хорошо! А еще мы купим освежитель воздуха!
– А вы знаете, что это неблагополучный район? – Илан опять вставляет пять копеек.
– Это центральный LA, между Beverly Hills и западной частью Лос‑Анджелеса, отличный район, – почти устало отбивается Стелла.
Мне стыдно. Мне обидно. А главное, я начинаю замечать все то, о чем бурчит Илан. Мои энтузиазм и мотивация начинают сползать, как штаны с растянутой резинкой.
Стелла очень проницательна и все замечает. Она спускается со стремянки, обращаясь ко мне:
– Алиса, можно тебя на минутку? Давай вынесем мусор.
Мы идем из студии в сторону мусорных баков. Там Стелла произносит:
