Когда прошлое стучится в дверь

Глеб стоял у кинотеатра и нетерпеливо оглядывался по сторонам. Я не опаздывала, поэтому, кажется, он просто волновался перед встречей.

– Привет, – произнесла я с улыбкой, – идём?

– Привет, – ответил он и протянул мне руку. Желание отказать было таким же сильным, как и согласиться, и в итоге второе желание победило. Я взяла его под руку, и мы направились в кинотеатр.

Несмотря на мои возражения, он наотрез отказался взять у меня деньги за билет.

– Обижаешь, – сказал он, и мы пошли в зал.

Фильм был не особенно интересным, да и сидевший рядом Глеб своим присутствием не давал мне сосредоточиться.

… – Прекрати! – шепчу я, смеясь и отталкивая Глеба, пока тот безуспешно пытается запустить руки мне под юбку. – Мы же в кинотеатре!

– Как будто кто‑то смотрит! – возражает он, и его губы начинают бродить по моей шее.

Мне смешно и неловко, но мы не так часто выбираемся в кинотеатр, чтобы это было для меня чем‑то обыденным. На экране происходит что‑то интересное, и я не хочу потерять нить сюжета. Я отталкиваю Глеба и бросаю на него сердитый взгляд.

– Смотри фильм! – приказываю я ему. Тот тяжело вздыхает и отворачивается.

Проходит минута, и всё повторяется снова.

…Фильм подошёл к концу, но я так и не уловила сути сюжета. Кажется, главные герои нашли друг друга и решили прожить вместе оставшиеся годы жизни. Банально.

Мы вышли из кинотеатра, и Глеб, повернувшись ко мне, спросил:

– Прогуляемся? Или ты снова занята?

– Прогуляемся, – кивнула я, сделав вид, что не заметила упрёка.

Мы шли вперёд, не особо выбирая путь. Кажется, каждый думал о своём, потому что никто не произносил ни слова.

– Завтра снова на работу, – сказала я, наконец, чтобы нарушить надоевшую тишину.

– Это точно, – Глеб тяжело вздохнул. – Надоело. В отпуск хочу. К морю, солнцу, песку.

Я лишь пожала плечами.

– Ты не хочешь?

– Нет, – ответила я кратко.

Глеб остановился и внимательно посмотрел на меня.

– Лер, если ты не хочешь общаться со мной, то так и скажи. Я пойму. А если хочешь – то давай не будем играть в эти краткие ответы, как бы говорящие «ты совсем меня не знаешь». Да, я не знаю тебя. Но это совершенно не мешает мне желать узнать. Ты изменилась, и я хочу знать, как сильно и почему.

– Прости, – ответила я виновато и опустила голову. – Ты прав. Постараюсь не быть такой скрытной.

Он улыбнулся.

– Вот и отлично.

Мы гуляли почти до вечера. Просто бродили и молчали, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами. Когда стало темнеть, я решила, что пора заканчивать это вымученное свидание.

– Я провожу тебя, – произнёс Глеб в ответ на мои слова о том, что пора по домам, – и возражения не принимаются.

Мы остановились возле моего подъезда, и я выдавила:

– Спасибо за отлично проведённый день. До скорого! – я повернулась к домофону, собираясь открыть дверь и войти в подъезд.

В этот момент его рука вдруг перехватила меня поперёк талии и потащила за собой. Мы остановились, и я обернулась.

– Что ты делаешь? – спросила я. Мне было страшно. Страшно из‑за того, что он перестал быть этаким вежливым мужчиной и решил нагло нарушить границы, которые я устанавливала с таким трепетом.

– Я не отпущу тебя, – ответил он голосом, не терпящим возражений.

У меня не было выбора. Так я убеждала себя, когда обвивала руки вокруг его талии и зарывалась лицом в воротник его рубашки, едва касаясь носом крепкой шеи.

– Ты уже отпустил, – почти прошептала я.

– Больше этого не повторится, – он сделал шаг назад и заглянул мне в глаза, – можешь мне верить.

И я поверила.

– Пойдём, – произнёс Глеб и потащил меня в сторону моего подъезда. Я не смогла ему отказать.

 

Глава 4

 

Он ушёл рано утром, пояснив, что сейчас переговоры находятся в самой что ни на есть активной стадии, и он должен контролировать процесс с особой тщательностью. Поцеловав меня на прощание, он произнёс:

– Встретимся вечером, хорошо? Во сколько ты заканчиваешь?

– В шесть, – ответила я, всё ещё не веря в то, что происходило.

– В полседьмого буду ждать тебя в нашем кафе. Не опаздывай! – и он ушёл.

Весь день я провела как в бреду. Работа не спорилась, я мало реагировала на разговоры коллег и упрёки начальства. Из моей головы не выходили мысли об абсурдности сложившейся ситуации.

Столько лет я тешила свою боль, столько лет пыталась забыть. Сотни раз представляла нашу встречу и то, как снова отвергаю его, чтобы больше не дать ему возможности предать меня. А в итоге всего день – и я опять не представляю своей жизни без него. Забыто предательство, забыто то, как легко он отказался от меня. Я ненавидела себя за эту слабость, но глубоко в душе я была счастлива из‑за того, что всё так вышло.

Кое‑как досидев до конца дня, я направилась в кафе. Заказав крепкий кофе без сахара, я заняла место за свободным столиком и принялась ждать. Глеб опоздал почти на пятнадцать минут.

– Прости, – быстро выговорил он и поцеловал меня в щёку, – возникли проблемы с французами.

Он расположился напротив. Несколько минут мы молчали. Наконец, Глеб заговорил:

– Как прошёл день?

– Неплохо, – ответила я и едва заметно улыбнулась, – как твой?

Он слегка пожал плечами:

– Не очень хорошо. Эти переговоры сведут меня с ума.

Я вздохнула и накрыла его руку, лежавшую на столе, своей:

– Рано или поздно эти переговоры закончатся.

Его рука дрогнула, и он сжал мою ладонь.

– И начнутся другие. Это моя работа, я не жалуюсь.

То, что произошло дальше, было настолько внезапно и стремительно, что я мало что успела понять. В кафе ворвались люди в полицейской форме и, найдя глазами Глеба, кинулись к нашему столу.