Кольцо эльфийской работы

– А зачем? – робко проговорил Эдрик. Двое старших расхохотались, испуганно зыркнули на меня и резко замолчали.

– Потом поймешь, – шепнул одиннадцатилетний Келмар.

– Принц очень расстроился, – вздохнула я. – Он оседлал коня и поехал искать принцессу. Верный пес бежал рядом с ним. Они спрашивали у всех: у шепчущихся в роще деревьев, у бегущей в реке воды, у сильного ветра в поле, у яркого пламени костра – никто не мог ему ничего сказать. И только древняя скала, нависшая над морем, знала, где прячется колдун: в горах, самой их сердцевине.

– Это где мы живем? – заинтересовался семилетний Годд.

– В такой же долине, как наша, – согласилась я. – Принц доехал до нее и увидел страшную картину: его принцессу, распростертую на камне, и колдуна, собирающегося выпить у нее кровь. Принц выхватил свой меч и поскакал прямо на врага. Но колдун был сильным чародеем и отводил все удары, направленные на него.

– И как же принц его убил? – ни секунды не сомневаясь в возможностях хорошего оружия, спросил Колин.

– Ему помог пес. Он набросился на колдуна со спины, свалил его с ног, и, пока чародей поднимался, принц пронзил его мечом.

– И колдун умер? – озадаченно спросил Эдрик. – Тогда кто нас съест?

– Не умер, – разочаровала я его. – Колдуны так просто не умирают. Принц отнес его тело в пещеру и завалил камнями. Но раз в год, в Длинную Ночь, злой волшебник выбирается наружу и съедает всех мальчиков, которые плохо себя ведут и остались в спальне, а не на празднике. Вот так.

Я обошла братьев, укрыла их и поцеловала в лоб.

– Спите. Завтра Длинная Ночь, и вам нужны будут силы.

И мне тоже. А еще нужно дошить свое новое платье, чтобы завтра… ну, по сравнению с Бриджет я все равно буду смотреться серенькой, точнее, голубой птичкой. Но зато к этому цвету хорошо подойдет нитка аквамаринов, которую подарил мне отец на шестнадцать лет.

Иголка быстро мелькала у меня в руках при свете двух свечей и почти полной луны, заглядывающей в узкое окно. На безоблачном небе мерцали неяркие звезды. Большой Дом постепенно затихал и укладывался спать. Наступало время тишины – тяжелой, сонной, поглощающей все и вся. Только скрипел снег под сапогами стражи на воротах, взлаивали собаки в селении, да шелестел хвоей ельник на склоне гор. Вдруг к этим привычным звукам примешались новые, тревожащие: неразборчивые крики, топот сапог по лестнице и стук в спальню моего отца:

– Атор Хедвиг, за воротами человек, просится переночевать.

– Иду, – гулко отозвался отец. Я с сожалением отложила почти законченное платье и тоже вышла в коридор. Если гость – то его требуется согреть, накормить и уложить спать, как гласят законы гостеприимства.

Пока я подбрасывала дров в камин большого зала, будила спящих служанок, отправляя одну – на кухню к тетке Бруне за едой, вторую – прогреть пустующую комнату и постелить там, отец уже успел поговорить с постучавшимся в ворота человеком и возвратился вместе с ним.

– Литта! Хорошо, что ты здесь, девочка. Познакомься, это Конрад тэр Вигерд, из южного клана. Лихим ветром его занесло в наш дом, и он переночует у нас. Распорядись… а, вижу, ты уже все сделала, – удовлетворенно улыбнулся в бороду отец, видя, как заспанная служанка споро накрывает стол: хлеб, сыр, копченое мясо и эль. Я только кивнула, не в силах оторвать глаз от гостя. Конрад тэр Вигерд был невероятно похож на принца из сказки, которую я только недавно рассказывала братьям. Чуть волнистые темные волосы, чеканные черты лица, рост, одежда, даже меч на поясе – все, как мне представлялось.

– Конечно, отец, – кивнула я, с трудом выходя из ступора. – Магда уже готовит комнату.

– Я могу обойтись и без этого, – произнес гость. Даже голос его был таким, каким должен быть у принцев – глубокий, красивый баритон. – Мне просто переночевать у огня и узнать дорогу, а утром я уеду.

– Ни в коем случае! – возмутился отец. – В Рэдвик ехать не меньше двух дней, ты ошибся ущельем. А завтра – Длинная Ночь, и никто не может проводить ее в дороге под елью. Ты останешься у нас на два дня, а уже потом поедешь по своим делам. Так сказал я, атор Хедвиг.

– Мне остается только смириться, – развел руками Конрад. Я взяла у гостя тяжелый плащ и повесила его у огня просушиться, а сама встала чуть в отдалении, на случай, если что‑то еще потребуется. Отец составил Конраду компанию за столом. Мужчины негромко разговаривали обо всем и ни о чем. Атор не стремился узнать цель путешествия гостя – захочет, сам расскажет, а гость, в свою очередь, не торопился об этом рассказывать. Я же просто смотрела на незнакомца, не в силах оторвать от него взгляда. Никогда бы не подумала, что придуманный мною образ может так точно воплотиться в живом человеке…

Мужчины не стали долго засиживаться. Все та же сонная и зевающая служанка убрала со стола, а я повела Конрада наверх, показывать ему его комнату, а потом, уходя к себе, спиной ощущала, как он пристально смотрит мне в спину.

 

Утро для меня началось раньше, чем я планировала. Еще до утренней зари в доме вновь затопали сапоги по лестнице, но на этот раз постучались не к отцу, а ко мне.

– Литта? Адара рожает, никак разродиться не может! На тебя вся надежда!

– А Вига? – только и спросила я, уже тепло одеваясь и прихватывая с собой сумку со снадобьями – на улице морозно, а идти, точнее, бежать, в дальний конец долины. Если, конечно, верхом не подвезут.

– Вига сказала, что она не может отрываться от подготовки к ночному гаданию.

И в этом тоже нет ничего удивительного. Вига очень высоко ценила свой статус самой главной женщины клана, даже аторна стояла ниже нее, и поэтому не всегда соглашалась выполнять свои прямые обязанности, если они входили в противоречие с желаниями ведуньи.

– Я готова.

Стоявший за дверью Дальраг, муж молодой женщины, вынашивающей своего первого ребенка, отобрал у меня сумку, подхватил за талию и практически на руках вынес из дома.

– Все так плохо? – участливо спросила я.

– Она кричит всю ночь. Мы думали, обойдется, но ей становится все хуже…

Я не могла ни ободрить его, ни посочувствовать, пока сама не увижу, что происходит. Дальраг забросил меня на своего мощного жеребца, взлетел за мою спину, и мы понеслись по просыпающейся долине. Небо неуловимо светлело. Луна заходила за горы, и их вершины серебристыми шапками выделялись среди бархатной предутренней темноты. Скрипел под копытами снег, бил в лицо ветер, и Дальраг крепко обнимал меня, не давая упасть, так, словно бы от этого зависела его жизнь. Хотя, возможно, так это и было.

Вначале мне показалось, что дом заполнен народом. Чуть позже выяснилось, что, кроме Адары, стонущей на скамье, вокруг нее мельтешит еще три человека: теща Дальгара Одила, ее тетка и его младшая сестра Фара. Шума и суматохи они создавали столько, что я не сразу смогла подойти к роженице. Особенно старалась причитающая и мечущаяся по комнате то со стаканом воды, то с мокрым полотенцем Одила, изо всех сил желающая помочь дочери, но только все ухудшающая.

– Все вон, – скомандовала я. – Живо!