Кольцо эльфийской работы
– Литта? – недоуменно уставилась на меня Одила. – Но как же? Ты же не справишься. Я просила привезти Вигу, а этот…
– Вига занята, – оборвала я, не желая слушать эпитеты, которыми щедрая на язык теща награждала своего нелюбимого зятя. – Дальраг привез меня. А теперь вон, вы только мешаете! – мне пришлось повысить голос, чтобы две тетки в возрасте скорчили недовольную мину, но из дома убрались. – Фара, ты останься, поможешь.
– А я? – с тревогой спросил будущий отец.
– Уходи, Дальраг, – мягко сказала я. – Все будет хорошо, не волнуйся. Но здесь ты сейчас не нужен.
Дождавшись, пока дверь закроется, и с роженицей останемся только мы с Фарой, я подсела к Адаре.
– Давай посмотрим, что у нас здесь…
Одила ошибалась. Я могла помочь Адаре и помогу ей. Старая Беанна брала меня с собой всюду, куда ее звали, и учила всему – и принимать роды, и залечивать раны, и снимать жар и боль. Вот так, как сейчас…
Я положила ладони на выпуклый живот молодой женщины и сосредоточилась, посылая в пальцы тепло. Начавшийся было крик Адары внезапно прекратился. Роженица смогла открыть глаза и слабо улыбнуться.
– Литта… А я вот…
Ее тело вновь напряглось, стараясь вытолкнуть ребенка. Я быстро покопалась в сумке.
– Фара, завари это, две ложки на чашку кипятка. И все время держи воду кипящей.
Вот что бы глупым теткам не позвать меня ночью? Адара уже устала, и с каждой минутой ей будет становиться все тяжелее. И мне тоже. Пальцы потеплели еще больше, ослабляя судорогу, скручивающую женское тело в дугу.
– Все будет хорошо, Адара, ты только не волнуйся и слушайся меня. Фара, заварила? Разведи холодной водой и дай ей выпить.
Это зелье придаст сил и немного снимет боль. А пока мы разберемся, почему так сложно проходят роды.
Ребенок шел ножками вперед и запутался в пуповине. Я молча воззвала к богине Фригитте, покровительнице женщин и материнства, и перевела руку чуть ниже, туда, где, по моим представлениям, находилась опутанная ножка, представляя, как она освобождается от скользкой петли. Руку не просто закололо – заломило. Я прикусила губу, чтобы не простонать и не довести до паники и без того перепуганную Фару. По телу прошла горячая волна, влившаяся в живот Адары, под руками что‑то трепыхнулось, и вновь застонала роженица.
– Фара, держи ее за плечи! Адара, слушай только меня! Напрягайся только по моей команде! Раз, два… Три!
Через полчаса нас оглушал пронзительный детский крик. Обессиленная Адара лежала на кровати, держа на руках новорожденного сына, вокруг металась Одила, восхищающаяся младенцем и находящая в нем все больше признаков похожести на деда с материнской стороны, а Дальгар не знал, как благодарить меня.
– Ничего не надо, – устало улыбнулась я. – Адара сделала все сама.
– Нет, Литта, я знаю… Тебя отвезти?
– Нет. Я прогуляюсь.
И отдохну. Потому что дома меня ждут дела, требующие немедленного исполнения, банда братьев, лезущих везде и всюду, и Бриджет, наводящая красоту перед Длинной Ночью.
– Как скажешь, Литта, – неловко повел плечами Дальгар. – Спасибо тебе.
– Адара, а хмурится он точно так же, как твой отец! – донеслось до нас. Мы оба фыркнули.
– Постарайся выставить ее из дома до вечера. Адаре нужно отдохнуть, – посоветовала я, забросила на плечо сумку и ушла.
Уже окончательно рассвело. Звезды спрятались, уползла за горизонт луна, и легкие облачка на бледно‑голубом небе окрасились в нежно‑розовый цвет. Начинался самый короткий день в году, а мне еще столько требовалось сделать!
Но я все равно пошла вдоль гор, через озеро, чтобы не встречаться с многочисленными жителями нашей долины. Усталость накатывала волнами, отяжелели руки, слегка подташнивало, и на непременные разговоры о предстоящем празднике с болтливыми кумушками не осталось сил. Мне требовалось побыть в одиночестве хоть какое‑то время.
Свежий зимний воздух, нетронутый снежный покров, безмятежная тишина и покой сотворили чудо. Я прямо‑таки чувствовала, как в меня вливаются новые силы, как проясняется голова и уходит переутомление. Поэтому не очень расстроилась, когда мое уединение грубо нарушили.
Сначала на меня налетела огромная собака, сбивая с ног и ставя тяжелые лапы мне на грудь. Почти одновременно к этому добавился оклик: «Сиггер, стоять!» – произнесенный смутно знакомым голосом. А потом пес, глухо и недовольно ворча, слез с меня, и мне протянули руку, помогая встать.
– Прошу прощения, – извинился Конрад. – Он, вообще‑то, воспитан, но в незнакомой обстановке считает своим долгом защищать меня от всех, даже таких красивых девушек.
Я приняла помощь и легко встала. Гость помог мне отряхнуть снег с шубки и юбки и виновато улыбнулся.
– Литта? Я правильно запомнил?
А глаза у него были синими… Синими, как предвечернее небо, как вода в омуте под ракитой, как драгоценный сапфир, добываемый гномами в глубоких шахтах…
– Литта? – встревожился Конрад. – Сиггер напугал тебя?
– Нет, – опомнилась я, смутившись. – Все хорошо. Прости, мне нужно идти.
– Я провожу тебя, – голосом, не терпящим возражений, произнес гость. А я… я не возражала.
– Прости еще раз, мне сказали, что зимой тут никто не бывает.
Мы медленно шли по берегу заснеженного озера, оставляя следы на нетронутом снежном покрове, едва достигавшем щиколоток. Позже, через месяц‑полтора, даже громадный пес Конрада не сможет пробежать тут. Снега навалит по пояс взрослого мужчины. Но пока еще можно было идти, наслаждаясь хорошей погодой и обществом красивого незнакомого мужчины, который не делал попыток сбежать и с удовольствием поддерживал разговор.
– Так и есть. Просто мне захотелось утром пройтись в одиночестве.
– И я тебе помешал.
– Совсем нет, – запротестовала я, сама не ожидая от себя. – Хорошая компания всегда приятна.
Сиггер серой молнией пронесся перед нами, засыпав снежной пылью. Пришлось остановиться и заново отряхнуться, поправив капюшон. Я заметила, с каким интересом Конрад смотрит на мою темную косу, так отличающуюся по цвету от волос местных жителей.
– Ты часто гуляешь по утрам?
– Нет, – вздохнула я. – Обычно у меня много дел. Собственно говоря, я и сейчас должна уже быть дома и проверять, все ли готово к празднику.
– Но вместо этого решила сбежать? – подмигнул Конрад.
– Опять нет, – улыбнулась я. – Меня позвали утром на тяжелые роды. Все кончилось хорошо, мать и ребенок здоровы, счастливый отец не знает, как выставить из дома тещу, а мне нужно было восстановить силы прогулкой.
– Так ты ведунья? – посерьезнел Конрад.
– И снова нет. Ведунья готовится к ночному гаданию, а если она занята, то зовут меня.
– И ты помогаешь при тяжелых родах, а потом восстанавливаешь силы на природе в одиночестве?
– Да. А что?
