Конструктор миров: Смысл творения. Том 5

На фонарных столбах повесили разноцветные флажки. Сама ярмарка имела большой обхват и занимала почти весь парк. Люди отдыхали и развлекались. Вадим Александрович тоже достал свою маленькую книжку, в которой записывал всё. Они подходили только к интересующим их проектам, где не было много народу. Они выслушивали слова студентов, которые видели в таких людях, как Вадим Александрович и Василий Николаевич, надежду, что об их работе узнают.

Ручка в руках ловко выводила буквы, чернила впитывались в пожелтевшие страницы, словно клеймо, выжигаемое на плоти. Так они обошли всю ярмарку за два часа и уставшие, сидели на каменной скамейке, смотря на свои записи, написанные скорой рукой, но от этого почерк не стал кривым.

– Вадим Александрович, понравилась ли вам эта ярмарка? – спросил Василий Николаевич, вытирая вспотевшую шею розовым платком. – Кто‑нибудь приглянулся вашему взору? – глаза коллеги прищурились.

– Что ж, дети постарались на славу – сказал уклончиво профессор, любезно называя студентов детьми.

– Как же с вами сложно – вздохнул мужчина. – Прошу немного обождать, я отойду принести воды, вам что‑то нужно?

– Не стоит – покачал головой старый филолог, смотря коллеге в спину.

 

Вход в парк имени Ахмада Аль‑Фергани, где проходил фестиваль

 

Вадим Александрович смотрел на старые страницы своей книги, многие листки были вручную вклеенные, но труды её хозяина сохраняли опрятные и компактный вид. Не то, чтобы профессор специально не вслушивался в слова студентов и учеников, просто не все его поразили, многие идеи казались слишком простыми, другие требовали больших затрат, а некоторые не представляли просто ничего. Эти проекты не были чем‑то новым, они были лишь подобием или «трендом» как сказали бы спустя несколько лет, но это нельзя назвать наукой.

Конечно, они преподносили свои творения увлекательно, пытаясь завлечь и заставить слушать, они отвечали на вопросы с охотой, с должным жаром, который отмечал старый филолог, но это было не таким уж реальным. Они не были похожи на тех людей, которые бы стояли за своё творение, они не считали его искусством, а выгодным товаром. Они не смогут стоять прямо и уверенно, это не было революционно или нечто более новое, что могло бы действительно удивить, и профессор видел во всех студентах себя. Ему было омерзительно и больно, такой же наивный и глупый, но столкнувшись с проблемой, словно потерял себя, свой смысл. Поэтому он зачеркнул все имена и номера выступавших, которые попросил, не нужны ему оболочки, не нужны копии. Отпрянув от собственных записей, заметя, что от ярости проткнул страницы пером ручки, он заметил маленького мальчика вдали от большой толпы.

Он отличался от всех тем, что никто не стоял рядом, он недавно присоединился к одной группе студентов. Но на удивление он мог привлечь внимание, несмотря на свой юный возраст. Многие подходили к нему, и он продолжал рассказывать и объяснять, кто‑то давал свои номера, но всё это было не больше, чем показная демонстрация, но мальчик искренне продолжал верить.

Рядом с ним продолжая стоять красивая женщина средних лет. Сам мальчик выглядел миловидно и дружелюбно, яркие карие глаза с тёмными прожилками, казалось, что только в одних глазах отражалась глубина души этого ребёнка, волосы чёрные средней длины, немного уложенные влево, вздрагивали под порывами ветра. Густые брови ещё не хмурились, а были приподняты создавая самую миловидную внешность, у него ещё была эта детская припухлость, свойственная детям. Одет ребёнок был взросло, в строгий школьный костюм, что признаться шёл ему.

Дама, которая стояла рядом с ним, внимательно смотрела как он со всей увлечённостью продолжал объяснять, смотря со своей материнской любовью. Её каштановые волосы, уложенные в прекрасную причёску, создавали аристократический образ. Было видно, что этот мальчик был её сыном, об этом также говорила неимоверная схожесть их в лице, но весь её образ выражал одновременно сильный и очень даже добрый характер. Эта очаровательная женщина среднего роста имела очаровательные карие глаза, ровный нос, красиво очерченные губы. Ничто и никак не могло выдать её не малого 46–47 летнего возраста.

Вадим Александрович поперхнулся, смахивая листья с густой бороды, он сам не понял причину своей реакции. Смотря на это дитя, он вдруг что‑то почувствовал, не холод напряжения, а тепло, возможно, такое испытываешь, когда человек тебе приятен или когда он имеет сильную ауру, как сказал бы эзотерик? Профессор не знал, что делает ребёнок, столь юного возраста на ярмарке для студентов, но он прекрасно понял, что обязан подойти. Обязан сделать для этого мальчика, который смог пробудить такие открытые чувства в холодном сердце, от чего уже считался для профессора удивительным, этот день таким же солнечным.

Он прошёл к месту, где стоял мальчик. Женщина с карими глазами, такими же умными, как у мальчика, что‑то быстро сказала своему сыну. Мальчик встретил гостя любезным кивком головы плавно переходящим в начинающихся поклон, смотря со всей искренностью. Вадим Александрович смотрел внимательно.

– Здравствуйте, что мы можете мне продемонстрировать? – спросил профессор.

– Здравствуйте, добро пожаловать, я представляю свой проект «Вечный двигатель», который как я надеюсь будет для вас интересен – с искренней улыбкой произнёс мальчик.

К удивлению, эти слова не были подобны выученным словам остальных участников мероприятия.

– Я слушаю вас внимательно – ответил доктор наук.