Корни Эдема
Девушка почувствовала сильнейшую боль раздираемой плоти, когда человек грубо вошёл в неё и продолжил свой насильственный акт с остервенело звериной жестокостью.
Слишком долго! Боль и страх доводили сознание до грани безумия. И не было такого места в голове, куда можно было бы его спрятать. Она чувствовала всё. Каждую бесконечно жалящую её секунду.
Чувствовала, как липкая горячая кровь вперемешку с мужской спермой стекает по ногам, после чего свет наконец исчез.
Скорчившееся на полу, спазмирующее тельце вновь погрузилось во мрак одиночной камеры.
Как только титановая дверь одиночной камеры захлопнулась за спиной следователя, сплетения коридоров и комнат повели его в сторону собственного офиса – перекур окончен, надо продолжать работу. Следственная экспертиза практически не дала никаких результатов – вагон метро как сплошное месиво из электроники и человеческого фарша. Повреждённые карты памяти уже мёртвых людей не обладали должной информацией, а из всех «стоящих» выживших передать свои файлы в обход закона согласился только один – старый ветеран какой‑то из войн.
Человек сел в кресло перед монитором и ещё раз отмотал карту памяти потерпевшего до момента взрыва, пустив запись со скоростью один кадр в секунду.
Следователь внимательно разглядывал, как мокрое лицо тучной женщины покрывается всё нарастающим свечением. До тех пор, пока белизна не становилась нестерпимой, сопровождаемая зрительными помехами…
Стоп. Среди множества кусков мелкого мусора, разлетевшегося от взрыва, человек обратил своё внимание на синтетический шарик с опалёнными концами проводков, пролетающий мимо лица ветерана.
Лопающиеся от усталости сосуды глаз начали жечь и чесаться, но взгляд следователя продолжал кропотливо изучать мир внутри застывшего события:
– Возможное эхо войны? – неуверенно появился очередной вопрос.
Скопировав кадр, он перекинул мгновенно отформатировавшийся файл в отдел экспертизы с пометкой: «статус объекта в координатах 113х57». После чего огромная туша устало откинулась в кресле, застыв в напряжённом ожидании.
Несколько капель, призванных расслабить зрение, обволокли красные паутинки раздражённого белка на обоих глазах, а пустой пузырёк из‑под жидкости полетел куда‑то в сторону корзины с мусором. Сомкнутые веки предательски начали клонить сознание в сон, но яркий свет монитора болезненно бил по глазам. Через мгновение на нём вновь зашевелились кадры недавнего взрыва – следователь продолжил изучать попиксельно каждое следующее изображение.
– Ничего! – нетерпение мучило и злило следователя. Он вызвал номер нужного отдела и, распаляясь в своей ярости, начал ждать ответа.
– Здравствуйте, товарищ Ар…
– Почему всё ещё нет запрашиваемых мной данных?! – в нескольких десятках километров, по ту сторону сотовой связи, лаборант почувствовал, как в голове начали разрушаться слуховые динамики. – Я что, похож на того, у кого много свободного времени?! Или человека, на которого можно забить?!
– При всём к вам уважении, но вы прислали данные восемь минут назад…
– Восемь минут! За восемь минут я могу успеть добежать до тебя, выбить из тебя всё дерьмо и заставить выполнить всю работу за полторы минуты!
– Вы…
– Хочешь, я прямо сейчас, секунд за десять выполню за тебя твою работу?! В ходе ВИЗУАЛЬНОГО осмотра мною выявлен военный образец синтетического происхождения, созданный в конце 21 века, потому что использовался в Третьей мировой и был создан для Третьей мировой. Если быть точным, этот объект – глаз военного человекоподобного андроида, который использовался в войне, а это значит, что даже если на этого робота и имеется лицензия, то она уже лет как сто просрочена. Всё, что мне нужно от тебя, чёрт ленивый, так это серийный номер этого сраного просроченного киборга! Кто подпольно торгует военным барахлом, я найду сам, ты лишь убьёшь наше драгоценное время!
– Серийный номер: 5‑1‑3‑H‑L‑S. По документам был утилизирован 30 декабря две тыся…
Следователь оборвал связь и вновь обратился к экрану монитора.
Данила
«Итак… кто же ты такая?» – Данила начал просматривать свои зрительные видеофайлы, пока не наткнулся на молодую азиатку с татуированной половиной лица.
Программа распознавания лиц долго обрабатывала печальную мимику девушки, пока не выдала ошибку.
Данила нахмурился.
Отмотав видео на другой временной отрезок, парень начал обработку следующего стоп‑кадра.
Ошибка.
Ещё стоп‑кадр.
Ошибка.
«Подруга следователя без базы данных и опознавательных признаков».
– А что насчёт национальности? – тяжёлые мысли просочились в реальность утробным хрипом.
Пульсирующая волна боли прокатилась по заживающему телу, разнося обезболивающую химию по рваным изношенным сосудам – аппарат, к которому был подключён Данила, отреагировал на болевые позывы тела и пустил в кровь дозу морфина.
«Ну… видимо, на сегодня хватит», – свернув и закрыв все ненужные приложения, видео и сайты, парень вновь включил старую военную хронику, чтобы она заполнила его сознание перед уходом ко сну:
– Ничего человеческого!.. Как вы вообще здесь оказались?! Кто отдал приказ?! Вы хоть оружие в руках держали? – приближающийся голос рассеялся по воздуху лёгким эхом, но его обладателя всё ещё не было видно.
В нескольких метрах от строя человек выключил систему «стелс», обнаружив своё физическое присутствие; через динамики его закрытого шлема слышалось частое, порывистое дыхание. Человек снял шлем, открыв новобранцам яростное, закопчённое от гари лицо.
Ответа на его вопросы не последовало – толпа испуганных мальчишек не знала, кому они были заданы и нужно ли на них отвечать. Тёмно‑серые дюны Сибири наполнились звенящей тишиной, иногда прерываемой стонами раненых солдат.
– Медперсонал, товарищ майор, – послышался где‑то за спинами новобранцев хриплый голос фельдшера. – Ничего не умеют, не знают, и половину из них пришлось откачивать по прибытии. Прибыли, видимо, на убой.
Взгляд майора медленно, оценивающе начал блуждать среди испуганных подростков.
