Король-убийца

Кронпринц насмешливо поклонился и ушёл в сопровождении стражников. Король вальяжно опустился на трон, положил руку на подлокотник и поднял кисть. Стражи, стоящие у дверей, магией закрыли их. Вальтэриан не хотел тратить силы даже на простейшее колдовство. Обряд воскрешения отнял много энергии. Требовалось время, чтобы восполнить её.

– Вам понравился мой сюрприз? – поинтересовался король.

Коварная улыбка говорила, что отрицательный ответ неприемлем. Подданные вынужденно зааплодировали, пряча страх и осуждение за маской покорности.

Одна Янина Колд не умела скрывать чувства. Она упала в обморок, не выдержав новости.

Около неё столпились придворные, обеспокоенно вздыхая. Они, как могли, изображали беспокойство за принцессу.

Еликонида оттолкнула их и подбежала к племяннице. Желваки ходили на её острых скулах. Она злилась на короля и еле сдерживала желание отругать его при подданных. Совладав с гневом, эльфийка позвала лекарей. Они подхватили Янину и вынесли из тронного зала в прохладный коридор. Дверь за ними закрылась магией Еликониды.

Беатриса и Леонила не сразу сообразили, что делать. Они намеревались пойти следом. Но полный спокойствия голос Вальтэриана остановил их.

– Не переживайте, – обратился он к толпе. – Принцесса упала в обморок от радости. Бал продолжается. Леди Астрид Мейрак, выйдите вперёд.

Король так быстро сменил тему, что правительница людей вздрогнула от неожиданности. Поклонившись, она приблизилась к трону.

– Ваше первое задание будет заключаться в поисках жезла Четырёх Стихий, – произнёс Вальтэриан. – Он находится в лабиринте Потерянных Душ.

– Ради вас, мой король, я смогу всё, – заверила Астрид, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, а не озадаченно.

Вальтэриан жестом велел невесте вернуться на место. Она вновь поклонилась и затерялась в толпе придворных. Король хлопнул в ладоши.

Дирижёр поклонился, взмахнул палочкой и инструменты заиграли сами по себе. Скрипка перебивала торжественное звучание фортепиано. Флейты вторили, создавая весёлую атмосферу. В нужный момент они затихали, повинуясь магии музыканта. А после зазвучали с новой силой, ускоряя танцевальный темп.

Самое интересное на балу закончилось. Вальтэриан заскучал и, обогнув танцующих, оказался в коридоре. Едва он вышел, подданные зашептались. Каждый маг сомневался в его психическом здоровье.

Еликонида увидела племянника и решительными шагами направилась к нему.

– Ты, верно, не в себе! – вскричала она с яростью фурии. – Как осмелился пренебречь главным магическим законом? Запрещено нарушать ход течения времени, искать способ обрести бессмертие и оживлять мёртвых! Тебе ли не знать?

– Я знаю достаточно, тётя, – с ледяной учтивостью произнёс Вальтэриан. – Законы писали слабые маги. Они не могли сделать то, что могу я. Я родился в правящей семье, чтобы всё изменить! Никто не смеет читать мне нотации. Вы том числе.

– Лорды боятся, что ты сошёл с ума, – проговорила эльфийка, задыхаясь от гнева. – Из‑за страха за свою шкуру они могут свергнуть тебя! Я не желаю тебе плохого. Слушай меня, и всё будет хорошо. Иначе, найдётся тот, кто займёт твоё место.

– Вы мне угрожаете? – прошипел король.

– Я говорю, что может произойти, – пояснила Еликонида. – Не нарушай больше законы королевства. Никогда!

– Я совершил невозможное, – тщеславие Вальтэриана не знало границ. – Если человеческая девка не найдёт жезл Четырёх Стихий, я сделаю это. С ним моя магия усилится. До этого дня я не ведал, совладаю ли с ней. Но теперь уверен. Раз я могу оживлять, жезл мне покорится.

– Ты безумен, – прошептала эльфийка. – Когда король не соблюдает законы, подданные тоже! Магические законы созданы, чтобы оберегать нас от хаоса.

– Уходите, – приказал Вальтэриан. – Предпочитаю гулять в тишине.

Еликонида гордо вскинула голову, вынужденно повинуясь. Она свернула в западную часть замка, оставив племянника у тронного зала, и пришла в покои ожившего кронпринца.

Узорчатые завитки льда придавали комнате роскоши. Полки со множеством книг говорили об учёности Севериана. Картины с зимним пейзажем открывали романтичную сторону его натуры.

Эльфийка заметила: в покоях ничего не изменилось с момента гибели кронпринца. Ей почудился ледяной гроб, стоящий в углу. А в нём – безголовое тело. Еликонида тряхнула головой, прогоняя наваждение. Гроб исчез. Однако картины прошлого не покинули сознание.

Обернувшись к окну, она почувствовала запах крови и увидела призрак Севериана. Он собирался покончить с собой из‑за разлуки с возлюбленной. Сомнения не давали сделать решающий шаг. Юный кронпринц плакал и царапал ладони кинжалом. Рассечь вены или всадить остриё в сердце не хватало отваги.

В комнате появился Вальтэриан. Эльфийка плохо помнила, как он выглядел молодым. Потому облик его окутывала туманная пелена. Вскрикнув, король бросился на помощь брату.

– Что ты творишь? – вопрошал он, забирая у Севериана окровавленное оружие. – Хочешь убить себя и стать призраком, как четвероюродный дядя Бертольд?

– Оказаться привязанным к месту смерти – пытка для любого, – проговорил кронпринц. – Участь дяди меня пугает. Я видел, как в полночь является его призрак с верёвкой на шее.

– Бертольд не может отойти в иной мир, – поведал Вальтэриан. – Обрести покой ему сложнее, чем умершим естественной смертью.

– Я тоже страдаю, только в мире живых! – обречённо выкрикнул Севериан. – Участь вечного скитальца не так меня пугает, как расставание с Генриеттой! Мама говорила, Четыре Стихии милосердны. Они соединят меня с любимой в загробном мире.

– Забудь о ней, – приказным тоном сказал Вальтэриан, исцеляя порезы на руках брата. – Найдёшь другую.

– Без Генриетты мне жизни нет! – ревностно вскричал кронпринц. – Я не ты, Вальтэр. Я не могу скрывать чувства и находиться в кровавом, лживом, несправедливом мире. Не для меня он создан!

– Я помогу тебе, – решил Вальтэриан. – Ты встретишься с той эльфийкой. Клянусь.

Магией льда он сковал стражей у входа, взмахнул рукой, и они разлетелись по полу ледяными осколками.

Воспоминание показалось Еликониде настолько реальным, что она отбежала, дабы не порезатья. Видение оборвалось. Силуэты растворились в воздухе, точно капли красок в реке.

Эльфийка ощутила забытое чувство – жалость. Она вспомнила, как приказала подданной очаровать Севериана, после чего рассказала об их романе Зигфриду. Месть сестре для неё была важнее кровных уз. Даже сейчас ненависть вытеснила из сердца сострадание.