Красные кирпичи

– Так, Виталик, если ты не научишься рисовать крючки и палочки, то не научишься писать.

– Я умею писать, – буркнул под нос я.

– Да? Неужто? Иди‑ка к доске и напиши свое имя.

«Вот, блин, чего пристала‑то?» – подумал я.

Медленно встав, демонстративно отодвинув по полу стул, чтобы он погромче звучал и обозначил мой бунтарский дух, я поплелся в сторону доски. Взял мел. Красный. Я не хотел писать белым, как все. Долго, но верно я выводил буквы.

– Ну и почерк, Виталик! И слишком медленно. А детишки должны писать красиво и быстро.

– Я же написал.

– Садись, Виталик, и займись делом, нечего ворон считать.

Ну каторга, ей‑богу. Да еще и с Данилой не разрешили сидеть. Посадили меня с какой‑то Катей, которая прилежно выводила эти чертовы крючки. Ее бант, который был больше головы, и правильность раздражали. Катерина буквально заглядывала в рот Марине Леопольдовне и спешила выполнять все, о чем та говорила. Мне иногда казалось, что она – робот.

Даниле повезло больше. Его новая напарница – Женька – была на голову выше его, но звонко смеялась и была не прочь поболтать о том о сем. Да и в целом она казалась нормальной. Мой же робот был молчалив и исполнителен. Ну точно – каторга!

Через месяц испытательный срок прошел, и наш куратор Леха объявил, что теперь юные падаваны готовы пройти этот путь самостоятельно. И дал нам по прощальному пенделю.

Мы с Данилой начали ходить в школу одни. Наконец‑то.

 

ГЛАВА 3

 

Дни были похожи друг на друга. Мои приключения были уже не такими яркими. На стройку я ходил лишь по выходным, а сделанный из можжевельника батей лук валялся без дела. Школа не приносила никакой радости, хотя уже не все мои одноклассники казались мне настоящими роботами. Единственной радостью стали мои путешествия в школу и обратно. Благо от цербера Лехи мы с Данилой избавились и теперь были предоставлены сами себе, поэтому частенько отклонялись от маршрута, дабы исследовать мир вокруг нас.

С наступлением зимы мы нашли отличную горку, начинающуюся с железнодорожных путей, с которой под огромным уклоном можно было пронестись вниз. С ветерком. На рынке возле школы мы надыбали картонок, раздербанив ящик из‑под апельсинов. Теперь скорость была заметно выше, и можно было доехать до замерзшего пруда внизу, а если повезет, то проскользить еще и по льду. Это уже была великая удача мастера церемонии катания на заднице с горки. Позже к нам присоединились и другие ребята, которые с завистью смотрели, как юный скелетонист Штольман мастерски преодолевал дистанцию.

Недалеко от финиша нашей олимпийской трасы был обнаружен зловещий туннель, располагающийся глубоко под железной дорогой. Заходить туда было страшновато. Скорее всего, он был заброшен. Зимой он был покрыт льдом, а весной наполовину заполнен водой. Однако он вел на ту сторону железной дороги и значительно сокращал путь, исключая крутой подъем.

Мои одноклассники придумали не одну зловещую байку про этот туннель. Заседанием совета нашего класса мы сошлись на версии о том, что там водятся призраки погибших шахтеров, копавших туннель.

До весны смельчаков не находилось. А когда там подсохло, было решено испытать на ком‑то всю мощь потустороннего мира. Слабое звено было выявлено с помощью игры «Камень, ножницы, бумага». Им стал Митька Царев. Худощавый смуглый паренек. Он жил недалеко от школы, но ходил с нами за компанию до конца линии, чтобы не пропустить что‑то интересненькое.

Митька стоял на входе в туннель. Было пасмурно, и дул сильный ветер, который, попадая в подземный лаз, завывал внутри, чем наводил еще большую жуть.

– Мить, ну давай! – кричала толпа заинтригованных юнцов.

Лица на нем не было, он стоял как вкопанный прямо перед туннелем. Процесс ускорил Данила, который подбежал и подло толкнул мальчишку внутрь. Митька сделал пару шагов и остановился. Мы ждали, что сейчас появятся призраки или какие‑нибудь вурдалаки и разорвут Митьку на части.

– Мне страшно, – выглядывая из‑за моего плеча, прошептала Женька, ей явно не нравилось происходящее, но в игре «Камень, ножницы, бумага» в нашем классе равных бы ей не нашлось. Женьке не грозила участь Митьки.

Заморосил дождь.

– Мить, ну ты там чего? – крикнул Данила

– Я тебя убью, понял? – сквозь зубы процедил Царев и пошел.

Сначала медленно, затем ускоряя шаги. Мы видели лишь его очертания. Черный человечек на фоне света в конце туннеля.

Митька побежал. Девочки ахнули. Парень выбежал на той стороне и начал там радостно прыгать. Сегодня Митька – действительно герой дня.

Мы решили, что время трусости прошло, и пошли за ним. Первым отправился Никита Вагонов. Он был самым здоровым из нашего класса. Хитрый Данила решил, что если вурдалаки нападут на нас, то их первой жертвой станет аппетитный Никитос, а мы успеем убежать. Вслух же он сказал, что Никитос – наш спаситель и должен идти первым.

Я зашел в туннель. Женька двумя руками держала меня за локоть, и, чем дальше мы заходили в темноту, тем сильнее она сжимала мою руку.

– Жень, мне больно.

– Виталя, мне страшно.

– Не дрейфь, Никитос – самый вкусненький для вурдалаков, – раскрыл я ей коварный план Данилы, но она не сильно воспряла духом.

Когда оставалось метров 30 до конца, Данила, шедший последним, заорал что есть мочи. Все побежали. Я тоже. Никто не огладывался. Было очень страшно. Нас встретил переживающий Митька. Данилы не было.

– Что, его сожрали призраки? – волнительно спросила Женька.

Мы смотрели в темноту, но после туннеля еще непривыкшие к свету глаза ничего не видели. Напряжение росло.

Вдруг оттуда с диким воплем и машущий руками вылетел Данила, изображающий монстра, а затем начал ржать как не в себе.

– Придурок! – выдавил из себя я и отвесил смачного леща продолжающему ржать Даниле.

Дождь прекратился. Выглянуло солнце.

– Смотрите, радуга! – радостно выкрикнула молчавшая все это время Катя.

Действительно, радуга была невероятной красоты и завораживала.

Мы засмеялись и побрели в сторону дома. Там меня ждало ученье, свет и мама, которая после работы будет проверять сделанные мной уроки. Эти чертовы палки и крючки.