Криптолог
Арне показал пальцем на плечо Лео:
– У вас паук.
– Фу!
Лео обмахнул воротник тыльной стороной ладони и, не увидев паука, понял, что комиссар просто‑напросто хочет от него избавиться.
– Меня ждет работа, – не без гордости объявил Арне. Раньше он открытым текстом попросил бы господина Лео очистить помещение, но после отстранения от работы стал осмотрительнее. – Вам с господином Деллуччи решать, как будет лучше для Земперопер.
Доктор Швайцер повернулась и взглядом позвала комиссара к себе.
– Подумайте над моими словами. – Арне поднял указательный палец, продолжая наставлять мужчину во фраке и с бабочкой: – У меня очень недобрые предчувствия.
С этими словами он оставил господина Лео одного.
– Вы совсем не изменились, – заметила ему доктор Швайцер.
– А вы все так же подслушиваете чужие разговоры, – ответил он.
– Я хотела бы раздеть тело прямо сейчас. – Мартина Швайцер кивнула криминалисту с фотоаппаратом. – У нее следы крови на правой ноге.
– На жертве нет колготок, это мне сразу бросилось в глаза. Она могла пораниться о металлическую лестницу.
– Там нет раны, только кровь.
Арне ненадолго задумался.
– Ну хорошо, тогда начнем с туфель.
Доктор Швайцер наклонилась, сняла с Анналены Винцер туфли на высоком каблуке, сначала одну, потом другую, – и удивленно вскрикнула.
– Что бы это значило? – Она показывала на ступни женщины.
Арне склонил голову набок, пытаясь разобрать цифры, вырезанные на коже жертвы, – 507 на правой ноге и 343 на левой.
– Понятия не имею, что это может быть, но точно не ее дата рождения, – пробормотал криминалист, щелкая камерой. – А у вас какие мысли на этот счет?
Вместо ответа Арне поскреб подбородок и несколько раз переменил позу. Затем перевел взгляд на руки мертвой женщины.
– Снимите‑ка с нее перчатки.
– Вы думаете…
Не окончив фразы, доктор Швайцер осторожно стянула шелковые перчатки и повернула ладони жертвы к свету.
– Пятьдесят семь и пятьдесят четыре.
Итак, преступник оставил четыре числа: два трех‑ и два двузначных. Несомненно, это было зашифрованное сообщение. Криптограмма.
Глава 10
Воскресенье, 19:05
Поприветствовав почетных гостей, директор Земперопер Марио Деллуччи бросился в свой кабинет и плеснул в бокал терпкого виски. До первого аккорда оставалось двадцать пять минут. Обычно он использовал это время, чтобы подготовиться к решающему моменту. Все время спектакля нервы Деллуччи оставались натянуты как струна.
Как и всегда, среди исполнителей возникли разногласия. Зато дирижер на этот раз не высказал против идей Деллуччи ни единого возражения. Отчасти этому способствовало то, что директор как мог защищал его от нападок скандального репортера Хольгера Винцера. Что было совсем непросто, с учетом того, что и сам Деллуччи находился под неусыпным наблюдением прессы.
Он закрыл глаза и поднес бокал ко рту. Виски приятно ожег желудок. Огненное наслаждение! Оставалось надеяться, что «Ангел» так же сумеет воспламенить сердца зрителей.
Деллуччи слизнул каплю с хрустальной кромки и выглянул из‑за шторы на площадь. Там собрались протестующие. Свистки, плакаты – обычный реквизит плебса. И это тоже искусство и часть его работы. Тем не менее толпа и полицейские беспокоили господина директора. Вдобавок ко всему это письмо с угрозами… Оно лежит в ящике стола, и полиция до сих пор не знает о нем.
В самом деле, не бежать же с этим в участок! Это послание – дело рук сумасшедшего, притом что Деллуччи был по‑настоящему шокирован, когда вскрыл конверт.
Он отвернулся от окна и еще раз глотнул огненного напитка.
– Черт с ними со всеми!
Никогда, даже в Равенне, он не переживал ничего подобного. А ведь итальянцы не в пример темпераментнее немцев и легче на подъем. Так Деллуччи до сих пор казалось, во всяком случае. Он ни на секунду не усомнился в правильности своего решения заставить Земперопер идти в ногу со временем. Деллуччи открыто объявил об этом, когда вступал в должность много лет тому назад. Его постановки будут верны оригиналу, но только в глубинах содержания. Внешняя форма должна играть новыми, современными красками. Поэтому доспехи Огненного Ангела и украшали мигающие светодиоды, а на Ренате был блестящий кожаный костюм.
– Но музыка… – выдохнул Деллуччи в пространство пустого кабинета. – Музыка всегда будет задавать классический тон.
И, как бы в подтверждение его слов, в телефоне включилась мелодия Джузеппе Верди. «Травиата». Он любил эту музыку, несколько поизносившуюся от частого исполнения в рекламных роликах.
– Слушаю.
Стаккато[1]‑фразами ассистент Ханс Лео сообщил о страшной находке в канализационном туннеле.
– Только этого не хватало… – Деллуччи сглотнул. – Вы уже знаете, кто эта несчастная?
– Нет, полиция не открывает ее имени. Трагический случай, безусловно. Комиссар советовал отменить спектакль. Я объяснил ему, что это исключено. Я только что говорил с его начальником. Он не разделяет опасений комиссара. Так что премьера состоится, как было запланировано.
– Отлично. Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Ханс.
– Конечно.
[1] Стаккато – отрывистый, без плавного перетекания звуков, способ исполнения нотных последовательностей.
