Криптолог
– Не знаю, мы попробуем выяснить это вместе. Речь пойдет о Лилиане, поэтому я прошу вас напрячь память, как бы трудно сейчас это ни было. Меня интересует, кто мог питать такую ненависть к вам или вашей супруге, что решился на убийство.
– Что вы хотите от меня услышать? – закричал Винцер.
– Хольгер, – попробовала урезонить его мать, – комиссар хочет нам помочь.
– Ах да… И чего ему уже удалось добиться?
– Сосредоточьтесь, господин Винцер, – невозмутимо продолжал Арне. – Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть это преступление и найти вашу дочь. Но без вашей поддержки ничего не получится. То, что произошло с вашей женой… выглядит как спланированное преступление.
– О чем вы?
– Мы нашли ее телефон в мусорном контейнере в торговом центре «Альтмаркт‑галери». Одна из продавщиц магазина игрушек опознала Лилиану. Мы уверены, что они были похищены там. Поэтому сейчас мои коллеги изучают записи камер наблюдения в торговом центре и автобусах подходящих маршрутов. Чрезвычайно важно представлять себе, как выглядит тот, кого мы ищем.
Винцер, похоже, не понимал, что значит сейчас для полиции описание преступника. Любой намек, малейшая зацепка могла дать хоть какой‑то ориентир в просмотре видео. Но вместо того, чтобы отвечать, журналист продолжал задавать комиссару все новые и новые вопросы:
– Канализация, вы сказали? Где именно ее нашли?
– В туннеле рядом с Земперопер. Какое это место может иметь отношение к вам и вашей жене?
Винцер о чем‑то размышлял, тряс головой. Арне подался вперед и положил руку на стол.
– Я ведь разведен, как вы знаете. Поэтому и спрашиваю вас: был ли другой мужчина?
– Как вам такое только могло в голову прийти! – возмущенно прошипела фрау Винцер.
– Говорю это как человек, переживший развод. Люди часто игнорируют неприятные моменты в отношениях и чувствуют себя несправедливо обиженными, когда становится поздно. Итак, я задал вопрос.
Фрау Винцер выжидающе смотрела на сына, который снова покачал головой:
– Нет, нет, это исключено. У нас все было хорошо.
– Кто‑нибудь угрожал вам или вашей семье?
– В последнее время нет. В прошлом такое случалось, это неизбежные издержки моей работы.
Это Арне прекрасно понимал как никто другой. Было время, когда и ему больше всего на свете хотелось прижать пистолет ко лбу человека, который сейчас сидел напротив него.
Самое время было пожать Хольгеру Винцеру руку и выразить соболезнования. Но вместо этого Арне достал из кармана пальто четыре кусочка бумаги с цифрами, которые были вырезаны на теле Анналены.
– Вам это о чем‑нибудь говорит?
Мать и сын разглядывали бумажки.
– Что это может быть? – в свою очередь спросил Винцер.
– Сам все время только об этом и думаю… А если так?
Арне отодвинул числа 57 и 54, а две другие бумажки перевернул, так что со стороны журналиста они оказались вверх тормашками.
– Теперь узнаете?
Винцер смотрел все с тем же недоумением. Зато его мать кое‑что поняла.
– Здесь написано: «безбрачная».
Арне кивнул:
– Да, это алфавит beghilos[1]. Код для карманных калькуляторов, который мы знаем со школы.
– Код для калькуляторов? – переспросил Винцер, просто так, потому что уже понял, что значат перевернутые цифры. – И какое это имеет отношение к смерти Анналены?
– Я надеялся, вы сможете нам это объяснить.
Арне постучал по двум оставшимся бумажкам и сгреб все четыре со стола.
– К сожалению, мы не знаем слова – или слов, – зашифрованных двузначными цифрами. Зато нам точно известно, что они очень важны для нас, потому что были обнаружены на месте преступления.
Винцер провел рукой по волосам. Его рот чуть приоткрылся.
– Найдите Лилиану, прошу вас.
Арне вздохнул про себя. В том, что он найдет девочку, не было ни малейшего сомнения. Вопрос только, живой или мертвой.
Глава 14
Воскресенье, 22:10
Аплодисменты все‑таки разразились – секунду спустя после того, как стих последний звук и дирижер опустил палочку.
Кристиан Хус невольно поморщился. Чего он действительно не мог понять, так это громовых аплодисментов, к которым присоединился ради приличия, несколько раз хлопнув в ладоши. После чего снова опустился в кресло в одном из ярусов и устало покачал головой.
Деллуччи сделал из «Огненного ангела» фарс. Перенес весь средневековый ералаш в современность и превратил инквизитора в халтурщика‑психиатра.
«Господи, какая пошлость…» – пробормотал Хус и поймал недоверчивый взгляд зрителя из соседнего кресла.
Нет, Хус не нашел в этой постановке ничего достойного одобрения. Даже Юлия Констанца Ойлиц, которую он знал как одного из лучших постановщиков Германии, как будто утратила свой дар под авторитарным руководством Деллуччи. В конечном счете за постановку отвечает директор, он же художественный руководитель. А он, вместо того чтобы сосредоточиться на конфликте веры и рационального научного знания – главной коллизии оперы, – превратил ее в дешевый экшен.
Получилось невыносимо топорно – слишком много брутальности и секса. Чего стоят одни эти дети, забрызганные кровью… Содрогаясь от ужаса, Хус вспоминал отдельные моменты постановки. Пожалуй, он мог бы смириться с некоторыми кровавыми сценами, если б все остальное соответствовало.
[1] Beghilos, или калькуляторное письмо, – код, позволяющий писать слова средствами карманного калькулятора. В нем буквы латинского алфавита B, E, G/g, h, I (заглавная «i»), L, O, S (отсюда и название), иногда и Z, кодируются перевернутыми цифрами – 8, 3, 9/6, 4, 1, 7, 0, 5 и 2 для Z. Соответственно, перевернутые 507 343 (при переворачивании порядок цифр изменится на обратный) дают немецкое слово «ehelos» («EhELOS»), то есть «безбрачный» или «безбрачная».
