Любовь в объективе

Она выглядела слишком уставшей, хотя времени было всего начало восьмого утра. Последствия работы на саму Рене Бернард.

– О, Зои, привет. Нет, она полностью доверила съёмку тебе.

Судя по молоденькому и удивлённому личику Лесли, я поняла, что она в таком же шоке, как и я.

– Что это на неё нашло? – И добрый ли это знак?

– Не знаю, Зои. Но она вообще довольно странная в последнее время. Опаздывает на работу, задерживается на обеде, ведёт себя… – Лесли оглянулась вправо, затем влево, словно боялась произносить это вслух. – Слишком мило. Вчера разрешила мне уйти пораньше, чтобы я отдохнула перед ранним подъёмом из‑за этой фотосессии.

Ну, ничего себе! Это не та Рене Бернард, которую знал белый свет. Ледяное сердце королевы растаяло? Или во вселенной произошёл какой‑то сбой? Лесли ещё больше склонилась ко мне и даже приставила ладошку к губам, чтобы её слова не долетели вместе с ветром до остальных.

– Ходят слухи, что у неё кто‑то появился.

– В смысле, мужчина? – Переспросила я с детской наивностью. Как будто Рене дала обет безбрачия и зареклась связываться с мужчинами до конца своих дней. Как я после обмана Гранта.

– Ну не домашнего питомца. – Пошутила девушка.

– Ты говоришь так, словно Рене Бернард никогда не заводила романы с мужчинами.

– В том‑то и дело, – разоткровенничалась она. – За десять месяцев, что я на неё работаю, а это, между прочим, почти рекорд, я ни разу не слышала, что она с кем‑то встречается. Она персона публичная, но личную жизнь хранит под семью печатями.

– Может, это не так и плохо. Всем нам нужно порой побыть в тени.

– Прости, я побегу. Там у Крисси что‑то с платьем.

Лесли закатила глаза и унеслась исполнять капризы моделей. Пока она заверяла ту самую Крисси, что розовое платье с силуэтом‑русалкой её не полнит, что Габриэль с этим цветом губной помады не похожа на клоуна, а Аманде не нужно подкручивать волосы, у меня появилась лишняя минутка, чтобы проверить аппаратуру и даже прогуляться вдоль воды. Уйти бы подальше от всего этого гламура и затеряться на острове. Целый день бы слушала плеск волн и щебетание птиц, но мне предстоит несколько часов щёлканья и просьб повернуться так или этак, чтобы Рене Бернард отобрала от силы три фотографии для журнала.

То, что сегодня её не было с нами на острове Томпсон, походило на чудо. Сдвиг земной коры. Солнечное затмение. Рене всегда дышала в спину, держала себя в привычных рамках холодной строгости и отчуждённости, никогда бы не проявила больше заботы к подопечным, чем они того заслуживали. Но, по словам Лесли, сейчас она переживает что‑то вроде кризиса. Или пересмотрела своё поведение и смягчила удары? С чего такая перемена? Неужто, правда, из‑за мужчины? Рене Бернард не из тех женщин, что стелятся перед противоположным полом. Это за ней бегают, а не наоборот. Подозреваю, что мужчина для неё – не более, чем приятный способ скоротать свободный вечерок, которых у неё не так и много. В голове главного редактора «Санди» только работа.

О её личной жизни не знал никто. Как только я устроилась в журнал, пусть и на птичьих правах, мы с Даффи перемыли все косточки общей начальнице. Я знала много удивительных историй о Рене Бернард, но не знала ни одного мужчину, с которым бы её связывали отношения. За все годы, что она пребывает у руля редакции, ни новости, ни крошечной заметки, ни удачно словленного снимка не появлялись на страницах изданий. Если Рене и встречалась с кем‑то, то он был сродни призраку – неуловимый фантом, о котором никто не знает.

Но, в любом случае, тайные уголки души Рене – не моё дело. У меня и со своей личной жизнью хватает проблем, чтобы сунуть нос ещё и в её.

– Мы готовы! – Помахала издали Лесли, и только теперь я заметила, как далеко ушла.

Нужно приехать на этот берег как‑нибудь потом, одной или с Даффи, чтобы полюбоваться видами и слиться с тишиной своих мыслей. А пока, пора возвращаться к съёмочной группе, лошадям и трём высокомерным моделям, которым Лесли наконец‑то вправила мозги.

Съёмка отняла рекордные полтора часа. Волшебство какое‑то! А всё потому, что у Рене появились дела поважнее, чем контролировать каждую деталь процесса. Если всё дело в тайном любовнике, то я несказанно счастлива за них обоих.

– Ты уверена, что эти фотки понравятся Рене? – С опаской спросила я Лесли, когда мы отсмотрели все кадры.

– Она оставила меня за главную. Эти фотки нравятся мне. Если её что‑то не устроит, то пускай сама участвует в фотосессиях.

Вряд ли Лесли такая же храбрая один на один с начальницей. Но так даже лучше. Ответственность за удачные снимки для журнала переместились на плечи Лесли, а я с чистой душой могу отправляться домой и продолжать лечение простуды и разбитого сердца сахаро‑ и градусосодержащими препаратами.

– Ищи свои снимки в воскресном выпуске. Два разворота и обложка. – Подмигнула Лесли. – Получилось очень эффектно.

Дом милый дом. Зайдя в подъезд, я заглянула в почтовый ящик и обнаружила там письмо. Хм, странно. Я не веду ни с кем переписок. Белый конверт с моим адресом, подписанный корявой рукой. Ах вот оно что. Имя Тони Скайлера в строке отправителя.

Я разорвала краешек конверта и достала из него белый листок с такими же еле понятными буквами и триста пятьдесят долларов.

Твоя половина. Я привык держать своё слово. Моё предложение всё ещё в силе, если вдруг надумаешь чуточку разбогатеть или восстановить справедливость. Спасибо за снимки.

Скайлер

Тони Скайлер и правда держит слово. Невзирая на то, что я отказалась от гонорара, он всё равно прислал мне половину того, что сдирает с клиентов за суровую правду. Интересно, как муж той вертихвостки в окне отреагировал на улики? Пришёл в ярость, смирился ещё на стадии подозрений, почувствовал облегчение? Ещё более интересно, как Тони Скайлер раздобыл мой адрес. Он не знал ни моей фамилии, ни номера квартиры. Хотя чему я удивляюсь – он ведь частный детектив. Наверняка ему не впервой искать адреса.

Я почувствовала, как улыбка невольно расползается по лицу. Такое необычное знакомство у нас получилось. И уже второй раз новый знакомый помогает мне забыть о Гранте и его жене.

– Зои Харт?

– Боже! – Подпрыгнула я от неожиданности. – Вы меня напугали!

За спиной неоткуда возник совсем молодой парень, года на три младше меня. Но вся его молодость спряталась за излишне строгим выражением лица и таким же строгим костюмом. Брюки и пиджак делали его ещё худощавее. Не самый лучший выбор, особенно, по соображениям практичности. На улице только обед, а уже жарит. Как бы он не спёкся во всей этой шерсти и деловитости.

– Извините. Так вы Зои Харт?

На гипсовом лице без единой поры – зависть всем девушкам, что каждое утро разукрашивают себя пудрой – не появилось ни дружелюбной улыбки, ни намёка на искреннее сожаление. Кто этот парень?

– Да, это я. А вы кто?