Лживая правда
– В чем его обвиняют?
– В тройном убийстве. Он настаивает на том, что это его рук дело, он был перепачкан с ног до головы кровью жертв, и он сделал полное признание, но мне кажется, тут что‑то не так. Я хочу выяснить, не выдумывает ли он все это ради того, чтобы привлечь к себе внимание.
Дилан услышал, как эллиптический тренажер остановился.
– Ну, мне потребуется поработать с ним минимум сорок часов. В настоящий момент у меня запарка, но через два месяца я смогу…
– Ждать так долго нельзя. К этому времени уже начнется судебный процесс. Мне нужно, чтобы ты начал прямо сегодня же.
– Дилан, об этом не может быть и речи.
– В таком случае у меня нет выбора. Я напоминаю об одолжении.
– Значит, вот ты как? – усмехнулся Лейтон.
Несколько лет назад Дилан защищал шестнадцатилетнего сына Лейтона, которого поймали на том, что он продавал «травку» одноклассникам. Дилан добился для парня исправительных работ – и снятия судимости по достижении восемнадцати лет. Он взялся за дело бесплатно исключительно по одной причине: ему хотелось, чтобы Лейтон был ему обязан.
– Ну хорошо, я разгребу свои дела. Высылай мне всю информацию.
– Я тебе очень признателен.
– Не радуйся раньше времени. В таких случаях подозреваемые, как правило, признаются вменяемыми, и тогда мне придется показать в суде, что твой клиент полностью отдавал себе отчет в своих поступках. Так что не исключено, что я только тебе наврежу.
Глава 16
На протяжении следующих нескольких дней Дилан и Лили полностью сосредоточились на деле Арло Уорда. Мэдлин обещала добиться от администрации округа возмещения расходов на экспертизы и сказала, что отдаст половину своего гонорара: пятнадцать тысяч долларов. Из чего следовало, что фирма «Астер и Риччи» будет защищать обвиняемого в тройном убийстве по минимальным расценкам, учитывая то, сколько сотен часов партнерам придется потратить на дело.
– Широкий общественный резонанс с лихвой компенсирует небольшую оплату, – заметила Лили, сидя в кабинете.
– Что это тебя в последнее время так волнует общественный резонанс?
Лили помолчала.
– Есть кое‑какие вещи, которые требуют более высокого дохода. Поэтому я стараюсь обеспечить, чтобы наша фирма из года в год демонстрировала рост. А громкие дела, привлекающие много внимания, являются неотъемлемой составляющей моего плана.
Через неделю после встречи с Арло партнеры собрались в тесном кабинете Мэдлин в Сипио. Здание находилось рядом с окружным судом, и на весь этаж имелась всего одна секретарша. А туалет был один на все здание.
Из окна четвертого этажа должен был открываться вид на здание суда, однако на подоконнике высились кипы бумаг. Лишь две личные вещи украшали кабинет: фотография Рут Бейдер Гинсбург[1] и композиция из исторических флагов Гаити, родины Мэдлин.
Заседание, на котором предстояло назначить дату предварительных слушаний дела, должно было начаться через полчаса.
– Итак, – вздохнула Мэдлин, – что дальше?
– Все зависит от Арло, – сказала Лили. – Своим отказом признать себя невиновным он связывает нам руки.
– Именно. Мне очень хотелось бы заставить его передумать.
– Пока это не имеет значения, – сказал Дилан. – В настоящий момент мы отрицаем все. Нам нужно решительно противодействовать всему, что скажет обвинение. Если оно заявит, что небо голубое, мы должны будем возразить и подать протест, утверждая, что это не так. Жаловаться, отрицать, кричать, спорить по каждому вопросу, чтобы всемерно мешать работе обвинения. Возможно, это заставит Келли смягчить свою позицию и согласиться на невменяемость Арло, отправив его в психиатрическую лечебницу штата.
– Удачи вам в этом, – пробормотала Мэдлин. – Мне уже довелось много работать с прокурором Уайтвулф. Пожалуй, другого такого упрямого человека я не встречала.
– Тут другое дело. Келли идет на огромный риск, не предлагая компромиссных вариантов, поскольку может вообще проиграть дело. Тут замешано что‑то личное, о чем она не говорит.
– Например?
– Понятия не имею. – Дилан пожал плечами. – Но нам нужно это узнать.
* * *
Разбирать дело Арло Уорда был назначен судья Тимоти В. Хэмилтон. Дилан знал его по многим совместным делам, поскольку в прошлом Хэмилтон был заместителем окружного прокурора округа Кларк.
В юриспруденции есть так называемое философское направление Трутера, названное по имени профессора права Йельского университета, который впервые его сформулировал.
Основополагающий принцип этого направления заключается в том, что присяжные и судья должны услышать абсолютно все обстоятельства дела безо всяких исключений. Если полицейские нарушили чьи‑то конституционные права, их необходимо наказать в административном порядке, однако собранные ими доказательства все равно нужно использовать в деле. «Истина гораздо важнее любых нарушений Четвертой поправки[2], – говорил учивший Дилана преподаватель, сторонник направления Трутера, – а целью судебного процесса являются поиски истины».
Однако сам Дилан был категорически не согласен с этим. Если полицейский один раз убедится в том, что нарушение чьих‑то прав не имело для него практически никаких последствий, что помешает ему впредь всегда поступать так же? Дилан считал, что философия Трутера, приложенная к юридической системе Соединенных Штатов, очень быстро разорвет в клочья Конституцию, превратив ее в никчемную бумажку.
А вот судья Хэмилтон был ярым сторонником Трутера.
[1] Джоан Рут Бейдер Гинсбург (1933–2020) – американский юрист, член Верховного суда США, для многих американцев – символ борьбы с дискриминацией (прежде всего гендерной) и принципиального антиконсервативного правосудия.
[2] Четвертая поправка к Конституции США входит в Билль о правах (первые десять поправок, закрепляющие гражданские права и свободы) и запрещает необоснованные обыски и задержания.
