Мальчики из Фоллз

– Tranquila, – бормочу себе под нос.

Покой.

Вдруг кто‑то произносит:

– Давай, мелкая.

Я оглядываюсь и вижу, как Аксель направляет девчонку к столу с коксом, протянув ей обрезанную соломинку.

Каждый мускул в моем теле напрягается, ноги тут же самопроизвольно приходят в движение. Преодолев расстояние в два шага, выхватываю соломинку из руки этой тупицы и толчком в грудь усаживаю ее обратно на диван.

Аксель с Николасом отшатываются, изумленно глядя на меня, но я огрызаюсь, не дав им шанса проронить хоть слово:

– Зачем вы тратите на нее товар?

Взяв новую трубочку, Аксель закатывает глаза.

– У белых детей тоже бывают проблемы, Аро.

Он затыкает одну ноздрю, вставляет соломинку в другую и наклоняется. Я отворачиваюсь, однако слышу его резкий вдох у себя за спиной.

Хьюго швыряет телефон на стол, выключает музыку, пока я иду обратно, сунув руки в карманы своего черного бомбера.

– Как дела? – спрашивает он, берет и откусывает свой недоеденный гамбургер, потом запивает пивом, поднимается, начинает рыться в картотечном шкафу.

Не получив от меня ответа, парень оборачивается, чтобы посмотреть мне в глаза. В его руке звякают ключи от машины, на которой мне предстоит работать ночью.

Я пристально смотрю на него.

Хьюго тихо смеется, качая бритой головой, а мой взгляд фокусируется на его брови со шрамом. Этот шрам он получил в драке, когда ему было восемнадцать. Парень сам себя залатал той ночью, выпив полбутылки текилы, и я видела в нем пример для подражания.

Больше не вижу.

– Так груба со мной, – поддразнивает он. – Раньше ты меня любила.

Мне было пятнадцать. Удивительно, насколько быстро человек может поумнеть.

Сев в кресло, Хьюго записывает мой сегодняшний маршрут на листке бумаги.

– Как дети поживают?

Сохраняя молчание, краем глаза наблюдаю за столиком слева, чтобы мне потом не поручили отвезти девчонку из Фоллз в больницу. Уж лучше бы она осталась на своем берегу реки.

– Приемная мать не достает тебя? – продолжает он, складывая лист.

Я протягиваю руку за своим заданием, но в разговор по‑прежнему не вступаю.

Хьюго умолкает на секунду, смотрит на меня так, словно чего‑то ждет. Чтобы я улыбнулась, например, или завороженно внимала каждому его слову, как раньше, когда была помладше и вместе с ним попала в приемную семью.

Мой взгляд возвращается к двум братьям, с которыми мы познакомились в тот же день. Нас всех разместили у одного опекуна. Оба парня долговязые и высокие. Черные волосы Акселя уложены в помпадур, а выбритые виски подчеркивают татуировки на шее. У Николаса волосы подстрижены коротко, но торчат в разные стороны. Он все еще выглядит как тот самый мальчик, с которым я во многих смыслах выросла.

С тех пор наши пути почти постоянно пересекаются, к тому же мы стали работать вместе. Только в отличие от меня парни не поддерживали связь с родней, не помогали содержать своих братьев и сестер. У меня есть семья, просто матери я не нужна.

Рука Акселя опускается на колено девушки, и я прищуриваюсь.

– Адреса забиты в телефон. – Хьюго вкладывает лист и одноразовый мобильник мне в ладонь, затем передает ключи от машины. – Возьми «Чероки». Как обычно, получишь двадцать процентов от того, с чем вернешься, и не…

Он хватает меня за запястье, сильно сжимает, отчего я невольно ловлю ртом воздух.

– Не возвращайся с пустыми руками. Опять, – предупреждает Хьюго. – Я запросто заставлю ее заниматься этим бесплатно. – Он указывает на малявку, сидящую с Николасом и Акселем. – Тебя я держу лишь потому, что мы семья, но мне становится все труднее приводить Ривзу доводы, почему ты не сгодишься для другого рода деятельности.

Стиснув зубы, выдергиваю руку. Я прекрасно понимаю, о чем он. Мне уже восемнадцать. Если я хочу продолжать зарабатывать деньги, они могут решить, что вместо сбора арендной платы и поиска краденого товара у меня остается лишь один способ приносить пользу.

– Не хотел бы такой участи для тебя, Аро, – говорит Хьюго; его взгляд смягчается, – однако… – Он колеблется, пока я сую все, кроме ключей, в карман. – Возможно, так будет лучше, понимаешь? Больше денег, гораздо меньший риск…

Бросаю на него взгляд.

– Тебя поймают, – заявляет он, словно в этом нет никаких сомнений. – Это лишь вопрос времени. И что тогда будет с Мэтти и Бьянкой?

Развернувшись, собираюсь уйти, вот только Хьюго хватает меня за руку, срывает капюшон и притягивает к себе, удерживая за заднюю поверхность шеи.

Я напрягаюсь, но не сопротивляюсь. Я не боюсь его. Не его.

– Он придет вечером.

Непоколебимо смотрю парню в глаза, игнорируя напряжение, нарастающее внутри.

– Ему нужен ассортимент юных красоток. – Хьюго не разрывает зрительного контакта. – Будет хреново. Неприятно. Но это убережет тебя от тюрьмы, а когда все закончится, ты уйдешь с пачкой денег.

Уж лучше броситься под машину на скоростном шоссе. Я могу получить пачку денег, не снимая одежды.

Хьюго говорит тише, однако я знаю, что трио слева наблюдает за нами:

– Тебе даже не придется улыбаться ему. A él le gusta cuando a las chicas no les gusta.

Он любит, когда девчонкам не нравится.

– Отпусти.

Не дожидаясь его реакции, вырываюсь, натягиваю на голову капюшон толстовки, которую надела под куртку, и разворачиваюсь кругом.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но ты мне небезразлична, – произносит Хьюго у меня за спиной.

Ага, небезразлична настолько, что он готов переквалифицировать меня в шлюхи. Пошел ты.

Я на ходу стаскиваю с дивана малолетку в фиолетово‑белой толстовке с узором тай‑дай, схватив ее за шиворот. Напитки опрокидываются, стол едва не падает – его спасает Николас.

– Эй! – вскрикивает девчонка, спотыкаясь.

– Аро, какого черта? – рявкает Аксель.

Не обращая внимания на парней, вместе с дурехой направляюсь к выходу и бросаю взгляд на Хьюго.

– Я помощницу возьму.