Мамочки и папочки

Девицы хохочут, шампанское в хрустальных бокалах проливается, стекая по тонким пальцам. От них пахнет терпкой ванилью и настойчивым пряным пачули, чья изысканность теряется на фоне излишней сладости. Слишком насыщенный для меня аромат, от которого в два счета разболится голова. Оказавшись снаружи, девицы в обнимку подходят к Витану. Я не вижу его лица, но не сомневаюсь, что двум подружкам‑коллегам удалось завладеть его вниманием. Уже вечер, сумерки сгустились, но их длинные ноги светятся бронзовым перламутром. Не знаю, почему, но я уверена, что под короткими платьями нет ничего, кроме тщательно удаленной от лишних волосков зоны бикини, которая светится так же, как и ноги.

– Желаете что‑нибудь выпить? – отвлекает меня доброжелательный голос. – Или перекусить?

Марина стоит между двух огромных диванов в форме полумесяца, а позади нее стойка со встроенным телевизором, декорированная зеркальными плитками песочного оттенка.

– Нет, спасибо. – Я чувствую себя неловко и думаю, она это понимает. Я совсем не похожа на тех девиц, которые скрашивают скучные дни Витана на этой яхте. Мне кажется, я совсем не подхожу для этого места даже в качестве кратковременной гостьи. – Мне нужно позвонить.

– Я уже ухожу, – понимающе кивает Марина. – Если что, только позовите!

Женщина выходит через противоположные двери, и я достаю сотовый из сумочки. Звоню Элине, в отель, но результат всё тот же. Вижу пятнадцать уведомлений из канала местных новостей в мессенджере и, пока жду, когда загрузится весь список, мой взгляд вновь возвращается к двум девицам, повисшим на плечах Витана. Они заглядывают в его беспристрастное лицо, склонив набок головы, и будто уговаривают немедленно проверить их профессиональные навыки. К девушкам подходит широкомордый охранник и, очевидно, просит их покинуть судно.

От бессмысленного наблюдения отвлекает вибрация телефона. На информационный канал обрушиваются публикации одна за другой…

«Очередной потоп в Фусфе».

«На Корабельной улице остановилось движение».

«Три автомобиля с людьми унесло течением в море».

Ужасаясь коротким видео очевидцев, чувствую легкую вибрацию под ногами. Капитан завел двигатель. Закрываю мессенджер, ибо и без этих наглядных страстей в голове торжествует бал самых страшных кошмаров любой матери, чей ребенок находится вдали от нее.

Я полная идиотка. Уже во второй раз являюсь победительницей в номинации «мамаша года». Помню, как первый день в детском саду стал испытанием для нас обеих. Мари рыдала, не отпускала меня, и даже сотни новых игрушек не могли завладеть её вниманием. Я оставила её всего на пару часов, но даже за это короткое время чуть не сошла с ума. Нам обеим было очень тяжело смириться с новым обстоятельством, но я понимала, что общение с другими детьми и смена обстановки – важная часть её маленькой социальной жизни. И хотя у меня разрывалось сердце от её мольбы и рыданий, я делала так, как считала нужным. Потому что так правильно. И в саду ей ничего не угрожало. Но каким местом я думала, когда садила Мари в машину и отправляла в городок, славящийся не только огромным дельфинарием, но и вечными потопами в непогоду?!

Я паршивая мать. Зеленая, наивная и очень глупая. Нет, я тупая мать! Просто тупая мать.

– Не удалось дозвониться до подруги?

Властный мужской голос, как треснувший по спине кнут, запрещает мне наматывать сопли на кулак.

– Нет. Абонент недоступен. Не понимаю, в чем дело.

Витан обходит меня и останавливается в нешироком проходе между диванами.

– Присаживайся, – говорит, оглянувшись.

– Я постою.

– Мы подойдем к Фусфе через час, – поднимает широкую бровь. – Будешь стоять на ногах целый час?

– Это запрещено?

Мой голос искрит ожесточением и меркнет в глубокой тревоге. Одна часть меня благодарна Витану за возможность в ближайшие часы вернуть дочь домой. Но другая ненавидит за инициативность, которой мне сложно дать адекватную оценку.

Привез мне лекарства?

Спасибо.

Приехал просто узнать, как я себя чувствую?

Маловероятно.

Ему нужна Мари. И сейчас мы плывем на этой махине в море, потому что ему нужна моя Мари. Да, возможно, Витан и не выхватит её из моих рук, но он точно завладеет её вниманием и заручится наивным детским доверием.

Мои мысли – как снежный ком, катящийся с вершины горы. Смотрю на Витана, и пугающих вероятностей прилипает всё больше, увеличивая ком в размерах. Выхожу из салона через стеклянные двери, не в силах выдержать на себе молчаливый и осуждающий взгляд. Мы неспешно отдаляемся от набережной, туристы фотографируют яхту, дети машут руками и восторженно верещат, радуясь тянущемуся за ней хвосту белой и взъерошенной воды. Даже непогода им не помеха. Подхожу к металлическому ограждению и впервые задумываюсь о том, что творилось в мыслях Яниса, когда я согласилась родить от него ребенка. Что он подумал обо мне, когда я промолчала, узнав, что у него нет семьи? Обрадовался, что ему в руки угодила настолько туповатая подопытная мышь? Или разочаровался, ведь недостаток ума наверняка мог передаться по наследству и его ребенку. И, возможно, существовали десятки других претенденток, но они были намного умнее меня, а значит, и любопытнее.

Зачем я об этом думаю? Зачем позволяю дурным мыслям испоганить образ Яниса, который перевернул мою жизнь? Который невольно уберег меня от ошибок, вполне имеющих место быть, ведь я бы ни за что не вернулась к своей семье, от которой остался лишь жалкий огрызок.

Судно увеличивает скорость, и ветер срывает с моего плеча рубашку. За шесть лет жизни на полуострове я никогда не видела его с моря. Он светится, похож на фигуристую даму, позирующую влюбленному в нее художнику. Она легла и борется со сном, а сумрачное небо, будто плотное покрывало, вот‑вот накроет её обнаженное тело… Фантастический вид!

Ветер пробирается под рубашку. Я закрываю глаза лишь на пару секунд и представляю, как моя малышка прижимается ко мне, и я шепчу ей, что больше мы никогда не расстанемся. Но когда вновь устремляю взгляд на удаляющееся побережье, слева от меня уже стоит Витан. Он наклоняется к металлическому ограждению и опирается на широкую трубу локтями. На его висках совсем короткие волоски, но те, что ближе к макушке, ерошит ветер. Он смотрит вдаль и не догадывается, что мой непослушный взгляд принимает участие в забеге по его загорелой шее. Увожу глаза на крошечные огоньки впереди, но они снова и снова возвращаются к мужчине, чье внезапное появление вызвало моментальное беспокойство, которое ничуть не утихло за прошедшие дни.