Мамочки и папочки
– Да, хотел. И я соблюла все условия. Выполнила всё, чего он желал. Только Мари растет и становится старше, а история с папой, который уехал возводить огромные волшебные города, с каждым разом заставляет её грустить всё больше. Потому что я говорю ей одно и то же. Потому что у меня язык не поворачивается сказать, что папа‑волшебник останется там навсегда. В этой долине чудес, где людям и говорящим зверькам очень нужны дома! Что для него они важнее, чем она.
– Ты злишься.
– Конечно, я злюсь, – говорю полушепотом. Мари машет нам и пытается снова залезть на надувную сороконожку. – Мне дышать становится тяжело, когда я вижу, как она качается на качелях и с надеждой в глазах смотрит на ворота. Если кто‑то проходит мимо, у нее волосы дыбом становятся. У нас тут новый почтальон появился. Я в мастерской была, пока она в саду играла. А потом вижу, как она к калитке прижалась и говорит с ним. Когда я подошла, бедняга был краснее помидора.
– Что она ему сказала? – смеется Элина.
– Он всего‑то принес корреспонденцию, а попал на сто пятьсот вопросов о том, как отправить письмо за море в долину чудес, где сейчас находится её папа. Что ей очень нужна помощь, ведь папу нужно поторопить. Марта говорит, что это просто такой период. И его нужно пережить.
– Правильно говорит. Взрослая и повидавшая многое женщина обладает особой мудростью и знаниями.
– Сомневаюсь, что в ближайшем будущем Мари оставит эти пустые надежды, на которые я сама же её и обрекла. Если бы я знала, что такое ребенок и что значит быть мамой, я бы внесла правки в этот пункт. Мы с Янисом придумали бы что‑то другое.
– Мама!
– Да, солнышко?
– А Марта уже встретилась с сестрой?
– Думаю, что нет. Они с подругой только‑только приехали на вокзал! А ехать им предстоит три дня!
– А почему они не сели на самолет? Разве самолет не быстрее поезда?
– Значительно быстрее! Но Марта боится летать. Так что выбор пал на поезд.
– Хоть бы папа не боялся летать! А то я его совсем не дождусь. Элина, смотри, как я умею!
Мари надувает щеки и делает кувырок под водой. Ну, почти кувырок.
– Умница! – хлопает Элина. – Сейчас допью твой крышесносный коктейль и покажу, как умею я! – Когда Мари начинает разговаривать со своими куклами, Элина издает тяжелый вздох и понимающе смотрит в мои глаза. – Да уж. Нелегкий период.
– Это катастрофа. Я ни за что не скажу ребенку, что её отец давно умер и никогда не вернется. Даже, если к годам шестнадцати она сама этого не поймет, я всё равно не смогу сказать ей правду. Но, чем дольше я молчу, тем больше подвергаю риску наши с ней отношения. Что, если в какой‑то момент она воспримет мое молчание за ложь? Хотя, по сути это так и есть. Я обманываю её. Говорю же, катастрофа!
– Слушай, придет время и вы поговорите о Янисе. Ты расскажешь ей правду… Не всю, а только ту, что касается её отца. Марта права, у нее просто такой период. Перетерпи его. К тому же, я здесь! С вами! Мы будем кататься на лошадях, ходить в кино, на пляж, в аквапарк съездим! Мы с ней лучшие подружки!
– Это точно.
– Да и я могу приглядывать за ней, пока ты занимаешься своей личной жизнью, – многозначительно играет Элина бровками. – Давно ли ты оставалась ночевать у парня?
– Я предпочитаю спать в своей постели, – прячу улыбку за стаканом газировки. – Одна. Но идея мне нравится. Насчет «приглядеть».
– Ну‑ка, ну‑ка? – переворачивается она на бок. – Я чего‑то не знаю?
– Ничего особенного. Так, просто флирт на один раз.
– Ну, знаешь! Просто флирт способен перерасти в нечто большее.
– В нечто большем я не нуждаюсь. Больше ни за что. У меня есть дочь – мой маленький огромный мир, к которому я не подпущу никого. – Смотрю на счастливую Мари и чувствую сладкий запах её нежной кожи. Молочный, сливочный, сахарный – я не могла и до сих пор не могу им надышаться. – Поэтому, моя личная жизнь заключается в кратковременных встречах, которые меня вполне удовлетворяют.
– «Удовлетворяют», – понимающе кивает Элина и хитро ухмыляется. – Что ж, если ты счастлива, то и Мари счастлива, а я и подавно! Идем плавать! – подскакивает Элина, расплескав свой коктейль. – Ох! Какая жалость! Я такая неуклюжая!
– Не переживай! – хохочет Мари. – Я тебе ещё приготовлю!
– Вот как! Отлично, милая! Отлично, – безнадежно вздыхает Элина и смотрит на меня. – Спасите. Помогите.
Плещемся в бассейне до тех пор, пока не сморщивается кожа на пальцах. Когда солнце становится невыносимым, мы возвращаемся в дом, сохраняющий прохладу летом, а тепло зимой. Мари выглядит уставшей, но довольной. Отказывается обедать и я не настаиваю. Она столько времени провела в бассейне под солнцем, что сейчас быстро провалится в обеденный сон.
После душа протираю её нежные темные волосы полотенцем и, прыснув на них немного детского масла, осторожно расчесываю назад.
– Мама, а Элина правда надолго приехала?
– Надеюсь. Во сяком случае, она так сказала.
– Она больше не будет путешествовать?
– Будет. – Мари разворачивается ко мне и чешет остренький носик. – Но пока она решила взять перерыв, и я думаю, что это очень хорошо. Как считаешь?
– Это очень хорошо, мамочка!
Кладу расческу на тумбу в ванной комнате и помогаю дочке сменить махровый халатик на кремового цвета пижаму, которую она надевает на время обеденного сна. Для ночного у нас особенная – звездочки на штанах и майке светятся в темноте. Забравшись в свою кровать, Мари кладет рядом своего затасканного и не раз заштопанного дельфина, который стал её любимцем в трехлетнем возрасте.
– Солнышко мое, – поправляю одеяло, любуясь её сонным личиком, – устала. Ты точно не голодна?
– Нет, мамочка. Я такая довольная. Пожалуйста, скажи Элине, чтобы оставалась здесь до осени. Или до зимы. Или навсегда!
– Обязательно. – Целую её в горячий лобик. – Ох, милая, кажется, ты сегодня перегрелась на солнце. У тебя ничего не болит?
– Нет. Мамочка, принеси мне, пожалуйста, стакан воды. Пить очень хочется.
– Хорошо. А ты пока померяй температуру.
– У меня ничего не болит, мамочка.
– Это хорошо. И всё же, подержи градусник, пока я схожу за водой. – Достаю из ящика комода электронный термометр. – Подними руку. Вот так. Я скоро, любовь моя.
