Между «привет» и «прощай»

Рой сделал круговое движение рукой, и вертолет поднялся выше. Мы оторвались от земли. Сквозь сетчатые прутья корзины в толпе глазеющих туристов я разглядела Майка с сыновьями. Он махнул мне, я помахала в ответ.

Лишь тонкая веревка, изгибающаяся под порывами ветра, привязывала нас с Роем к вертолету. Внизу на пугающем расстоянии проплывала земля, и, несмотря на все красоты, сейчас как‑то не хотелось любоваться местными пейзажами.

Я взглянула на Роя, прикрепленного шнурами и пряжками к корзине.

– Вы часто этим занимаетесь? – полюбопытствовала я.

Однако Рой не ответил. Похоже, он не отличался разговорчивостью или просто не услышал меня из‑за шлема. Тогда я крепко зажмурилась и стала ждать, когда это испытание, наконец, закончится. Три минуты спустя корзина приземлилась на спортивной площадке возле начальной школы, к счастью, пустовавшей в воскресенье.

– Итак, дело сделано, – пробормотала я, глядя в небо.

«Скорая» уже ждала нас, как и обещал Эшер. В поле зрения возникли двое ребят с носилками из группы неотложной помощи, но Эшера среди них не было.

– Я в порядке, – запротестовала я. – Вовсе незачем везти меня в больницу.

– А вдруг перелом? Лучше сделать рентген.

Я только вздохнула. Мне ведь все равно некуда было спешить.

 

* * *

 

Я четыре часа пролежала на кровати в отделении неотложной помощи больницы Уилкокс, дрожа от холода. Тонкое одеяло не согревало и, кажется, предназначалось лишь для красоты, а пакет со льдом на лодыжке, похоже, весил сотню фунтов. Наконец ко мне подошла молодая темноволосая женщина‑доктор по фамилии Акана.

– Рентген показал, что кости не сломаны, – сообщила она. – Согласно ультразвуку, разрывов связок тоже нет. Конечно, без МРТ нельзя быть полностью уверенными, но, судя по опыту, я бы сказала, что у вас просто сильное растяжение связок. Вам повезло.

– Да уж, повезло, как всегда. – Я смахнула с глаз прядь волос. – И что дальше?

– Мы дадим вам лонгет, чтобы зафиксировать ногу, пару костылей, несколько пакетов со льдом и отправим домой. Может, позвонить кому‑то, чтобы приехали за вами?

– Знать бы где упасть… – Я силилась сдержать новый поток слез. – Нет, я здесь одна.

Нахмурившись, доктор Акана кивнула на мои забрызганные грязью ноги.

– Если хотите, я могу попросить медсестер привести вас в порядок.

– И проторчать еще четыре часа в этом арктическом вольере? Нет, спасибо. К тому же эта кровать вполне может понадобиться кому‑то менее удачливому. Я вызову такси.

– Ну, как знаете. – Она мягко похлопала меня по руке. – Я попрошу принести ваши документы.

Доктор ушла, и через полчаса появилась медсестра, замотала мне лодыжку и надела на ногу лонгет высотой до середины голени. Я подписала какие‑то бумаги и оказалась перед зданием больницы в инвалидном кресле. Санитар остался рядом со мной ждать такси.

Вскоре к нам подъехала маленькая белая «Киа», из которой вылез молодой парень.

– Фейт?

– Это я.

Я выбралась из инвалидного кресла, и санитар протянул мне костыли. Я двенадцать лет – из почти тридцати прожитых на свете – ходила на высоких каблуках и ни разу не оказывалась в столь дурацком положении.

Отпустив кресло, я сделала первые неуверенные шаги, чувствуя себя астронавтом, выброшенным из космического корабля.

«Не драматизируй, – велела я себе. – Просто возвращайся домой».

И что потом? Я не представляла, как смогу залезть в ванну, чтобы привести себя в порядок. Конечно, можно поменять билет и убраться отсюда к чертовой матери, но у меня с собой три чемодана, которые еще нужно как‑то дотащить до аэропорта. Да и сама мысль о сборах вызывала тошноту. К тому же я взяла в прокат машину. Как я верну ее, если не могу сесть за руль?

«Так что, домой, – вновь мысленно проговорила я. – А после решу, что делать дальше».

Я медленно сделала на костылях три шага к «Киа». Водитель такси с сомнением взглянул на грязную одежду.

– Э‑э, у вас нет полотенца, чтобы положить на заднее сиденье? – спросил он.

– Вы шутите? – поинтересовалась я. Нога болезненно пульсировала.

Водитель только виновато улыбнулся и побежал за санитаром, который, забрав инвалидное кресло, направился обратно в больницу. Я же осталась стоять на обочине. Совершенно одна.

Больше не в силах сдерживать слезы, я разрыдалась.

 

 

Глава 3

Эшер